отношении США к перевороту находилась в стадии подготовки. Вечером в понедельник в письменной декларации президент твердо заявил о поддержке США позиции Ельцина. Осуждая смену власти в Союзе как «вводящую в заблуждение и незаконную попытку», он добавил; «Мы поддерживаем призыв президента Ельцина, чтобы были возрождены законно избранные органы власти и подтвержден пост президента СССР М. С. Горбачева».

Старшие должностные лица администрации прослеживают поворот в позиции США, связывая его с телефонным звонком, имевшим место вскоре после первой пресс-конференции Буша. Из российского Белого дома Ельцин позвонил в американское посольство поверенному в делах и передал; «Нам нужна ваша помощь». В частности, Ельцин сказал, что будет полезен звонок Буша. Эта просьба и снимки российского президента, бросающего вызов руководителям путча с башни советского танка, произвел впечатление на американскую администрацию. «Пока мы не увидели Ельцина «верхом» на танке, мы не знали, есть ли вообще кто-либо, кого надо поддерживать», — сказал один из ее членов. Другой добавил: «Все имевшиеся у нас сомнения в отношении Ельцина были развеяны его явным проявлением мужества. На президента это произвело впечатление».

Вторник, 20 августа 1991 года

Когда руководитель пресс-службы президента Марлин Фитцуотер в 7 часов 15 минут утра во вторник вошел в Овальный кабинет, он застал Буша за работой на компьютере. На экране светился лист со списком того, что надо сделать, — перечень обычных дел и наброски повестки дня предстоящего позднее совещания Совета национальной безопасности:

1. Дать оценку, как мы можем влиять? Контроль над вооружением (экономическая помощь)? (Президент уже заявил, что никаких, как обычно, дел с Советами не будет, однако возможности повлиять на развитие событий были ограничены. Один из представителей госдепартамента охарактеризовал американские программы, за исключением продажи зерна, как «мелочевку».)

2. Направить Марлина обратно в Кеннебанкпорт. (Когда начался переворот, Фитцуотер, с давних пор пресс-секретарь президента, в числе других сотрудников находился в отпуске.)

3. Связаться с главами стран Латинской Америки.

(Твердо убежденный в силе мнения мирового сообщества, президент хотел, чтобы как можно большее число глав государств осудило участников заговора.)

4. Убедиться, что послание США твердо и непреклонно. (Учитывая, что его первоначальная реакция была «мягкой», президент хотел быть уверенным, что это послание дойдет до нового руководства в Советском Союзе.)

5. Поддерживать связь с Ельциным.

6. Никакой политики. (Ожидая взрыва недовольства со стороны оппонентов-демократов, президент не хотел быть втянутым в политическую баталию. Фактически, за исключением некоторой первоначальной неудовлетворенности первыми высказываниями президента, не было критики того, как Буш занимался этим кризисом.)

7. Обнародовать известную нам информацию.

8. Изменить режим работы. Встречи с экспертами по советским делам в Кеннебанкпорте. (Предусмотрев себе четырехнедельный отпуск с минимумом работы, президент стремился вернуться в Кеннебанкпорт, но знал, что при такой неопределенности это не может быть «отпуском как обычно».)

Уходящий в отставку директор ЦРУ Уильям Уэбстер открыл совещание Совета национальной безопасности десятиминутным сообщением агентства о положении дел. Становилось все более очевидным, что путч организован непрофессионально. Аэропорт оставался открытым. Некоторые оппозиционные средства информации продолжали работать. Пожалуй, наиболее примечательным являлось то, что для задержания Ельцина не было предпринято никаких действий. Пресс-конференция ГКЧП расценивалась в США преимущественно как «час самодеятельности». Сотрудники Буша были обнадежены масштабами и решительным настроем сил оппозиции, вышедшей на улицы по всему Советскому Союзу. Тем не менее танки шли.

Роберт Гейтс, назначенный на место Уэбстера, зачитал длинный список различных экономических и других санкций, которые были представлены на выбор. Президент тут же исключил две сферы; контроль над вооружением и продажу зерна. Первую он считал слишком важной, чтобы использовать в качестве рычага; вторую, объяснил он помощникам, следует избежать, чтобы не оказаться в «ситуации Картера», когда «нам это навредило больше, чем им». На встрече с журналистами, после того как была принята присяга посла Страуса, президент сообщил о содержании беседы с Борисом Ельциным. Как говорят помощники, телефонный разговор рассеял оставшиеся опасения в отношении намерений Ельцина, по крайней мере на ближайшее время. Во время беседы Ельцин подчеркнул, что он является Президентом России, в то время как Горбачев — Президент СССР. За время всей пресс-конференции в Роуз-Гарден поддержка Бушем обоих — Ельцина и Горбачева — была недвусмысленной.

Страус направился в Москву, госсекретарь Бейкер — в Брюссель, на чрезвычайную сессию Совета министров иностранных дел стран НАТО, президент возвратился в Кеннебанкпорт. Как сказал один из представителей администрации, «в основном все, что мы могли делать, — это поддерживать связь и наблюдать, как развиваются события. Основы нашей политики в этом вопросе были заложены. Мы мало что могли еще сделать».

Среда, 21 августа 1991 года

В среду утром, вследствие урагана «Боб», в Кеннебанкпорте шел дождь, нарушивший планы президента сыграть в гольф. Брифинг, проведенный Скоукрофтом, ясно показал, что обстановка в Советском Союзе также меняется.

За ночь понимание смысла переворота значительно прояснилось. В утренних сообщениях радио говорилось о том, что делегация русских официальных лиц, симпатизирующих Михаилу Горбачеву, находится в пути на осажденную дачу президента. В других передачах сообщалось, что второй самолет с некоторыми из восьми членов ГКЧП также направился в Крым. В то же время цитировались слова Ельцина о том, что руководители путча пытаются бежать из Москвы.

Тысячи сторонников Ельцина провели ночь вокруг здания российского парламента, образовав изогнутую линию обороны. Были многочисленные сообщения о том, что крупные воинские части покидают лагерь заговорщиков. Многое из новостей подтверждено либо повторено Ельциным во время его продолжительной беседы с президентом Бушем в 8 часов 30 минут утра американского времени.

Короткое время спустя состоялся телефонный разговор президента с послом Робертом Страусом, находившимся уже на месте, в американском посольстве в Москве. Страус располагал преимущественно второстепенной информацией, однако ничто в ней не противоречило оценкам Ельцина. Британский премьер-министр Джон Мейджер, частый собеседник Буша в период кризиса, добавил отдельные детали к истории с направившимися в Крым самолетами.

К середине утра преобладало чувство, что кризис близится к завершению. Казалось, путч быстро распадается. Однако, когда в 10 часов 30 минут президент появился перед журналистами, он не спешил с решительной оценкой событий.

«В целом, в то время как ситуация остается крайне зыбкой и неопределенной, — заявил он журналистам, — я думаю, можно без опаски сказать, что она представляется несколько более положительной, нежели в первые часы этого переворота… Но. я думаю, я бы сказал американскому народу, что такое развитие событий является положительным.»

В ответ на заданный ему вопрос Буш напомнил журналистам о своем заявлении в понедельник, что «перевороты могут оканчиваться провалом». Это высказывание было основано ни на чем другом, кроме как на частичке истории и президентском принятии желаемого за действительное.