В квартиру его немедленно сбежались соседи и увидели Ларионову неподвижно лежавшей на кровати. Тело было покрыто многочисленными ссадинами и синяками, в височной кости — большая трещина, шея туго затянута веревочной петлей. Тут же, над изголовьем кровати, болталась отрезанная веревка, другой конец которой был привязан к гвоздю.

Обстановка, при которой была найдена Ларионова, невольно наводила на мысль об умышленном преступлении. И действительно, судебно-медицинское освидетельствование трупа подтвердило это предположение. Оказалось, что смерти Ларионовой предшествовала короткая отчаянная борьба ее с кем-то, следы которой остались у нее на теле в виде ссадин. Получив затем страшный удар по голове чем-то тяжелым, она впала в бессознательное состояние и, по мнению врачей, могла быть еще живой задушена веревочной петлей.

При осмотре довольно заметные ссадины были обнаружены и на теле Ларионова, ввиду чего на него пало подозрение в убийстве жены. Тем не менее он вначале настаивал на том, что покойная жена сама наложила на себя руки, и только потом, привлеченный к уголовной ответственности, сознался в нечаянном убийстве ее.

По его словам, в роковую ночь на 27 октября Ларионова шутила с ним и, стоя на коленях на краю кровати, начала вдруг щекотать его. Он не выдержал щекотки и, отбиваясь от жены, толкнул ее в грудь. От этого толчка она сорвалась навзничь с кровати и ударилась головой об острый угол сундука. Увидев, что жена осталась неподвижно лежать на полу, он бросился к ней на помощь и, к своему ужасу, заметил, что она уже не дышит.

Ларионов страшно перепугался. Что делать? В комнате лежала мертвая жена с разбитой головой, и его могли бы заподозрить в убийстве. Чтобы выпутаться из грозившей беды, он решил инсценировать самоубийство своей жены. С этой целью он накинул на шею женщины веревку и подвесил ее к гвоздю, а затем через несколько минут перерезал веревку.

При первом разборе этого дела в Санкт-Петербургском окружном суде присяжные заседатели не поверили объяснению Ларионова и признали его виновным в нанесении жене смертельных повреждений. Он был приговорен к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к отдаче в исправительные арестантские отделения на четыре года.

Осужденный подал кассационную жалобу, и правительствующий сенат, отменив решение присяжных и приговор, определил передать дело Ларионова снова в тот же суд для рассмотрения при другом составе присяжных заседателей.

Вторично дело слушалось в конец осени 1900 г. Защищал подсудимого помощник присяжного поверенного Маргулиес, со стороны обвинительной власти выступал товарищ прокурора Завадский.

Подсудимый и на этот раз упорно держался своего прежнего объяснения, которое шло вразрез с мнением врачебной экспертизы, которая считала важной уликой против Ларионова ссадины и синяки прижизненного происхождения на теле покойной жены, а также и его собственные ссадины на руках. По мнению экспертов, это было несомненным доказательством того, что между мужем и женой перед ее смертью происходила отчаянная борьба.

Со своей стороны защита доказывала, что прижизненный характер ссадин и кровоподтеков у Ларионовой более чем сомнителен, так как большинство их не имело кровяных сгустков, у самого же Ларионова ссадины могли произойти и от ожогов, обычных по его службе.

Товарищ прокурора на основании заключения экспертизы поддерживал против Ларионова обвинение в убийстве в состоянии запальчивости и раздражения.

Защитник М. С. Маргулиес в своей речи указывал на то, что происшедшая в жизни Ларионовых тяжелая драма есть только дело непредвиденного злого рока, что подсудимый здесь ни при чем и его чистосердечному признанию следует верить.

«Подвергаясь в течение года тщательным судебным опросам, он ни на йоту не изменил своих показаний, и экспертиза ничего существенного не могла в них опровергнуть. Помимо того, одно уже отсутствие мотивов к преступлению есть, без сомнения, серьезное доказательство невиновности Ларионова», — убеждал присяжных заседателей Маргулиес.

После детального анализа неправильных и односторонних выводов экспертизы защитник выразил надежду, что здравый смысл присяжных заседателей более, чем научные авторитеты, поможет разобраться в данном деле и Ларионов выйдет из суда оправданным.

Присяжные заседатели признали Федора Ларионова виновным только в том, что он неосторожно столкнул свою жену с кровати и, когда она впала в обморочное состояние от повреждения головы, он, сочтя ее мертвой, чтобы скрыть несчастный случай, затянул ее петлей, отчего и последовала смерть.

Ввиду данного Ларионову снисхождения окружной суд приговорил его лишь к аресту при полиции на два месяца.

ЗВЕРСКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

В конце зимы 1900 г. на Смоленском поле, около Петербурга, был случайно найден труп мальчика лет четырнадцати. Труп лежал на свалке, недалеко от полотна Николаевской железной дороги, и был почти весь занесен снегом. При медицинском осмотре на голове мальчика было найдено пять ран с раздроблением черепа. Обе челюсти оказались сломанными, нижняя губа рассечена.

На предварительном следствии выяснилось, что несчастный был сыном подрядчика Пухова и сделался жертвой зверского преступления. Проживая у отца, Минай Пухов вел крайне предосудительный образ жизни, занимался мелкими кражами, неоднократно убегал из дому и бродяжничал до тех пор, пока полиция не водворяла его обратно к отцу. В конце 1899 г. он был задержан в Витебской губернии и выслан по этапу в Петербург. На этот раз подрядчик Пухов решительно отказался принять сына. После смерти матери Миная он женился вторично, и мальчик мешал ему.

Минай поселился у бабушки Ю. Каблановой, проживающей за Невской заставой. Во второй половине января 1900 г. она послала внука с одной поденщицей, искавшей работы, указать ей квартиру крестьянина Федорова, жившего в Смоленском селе. Мальчик проводил поденщицу до квартиры, но домой так и не возвратился.

Спустя некоторое время Кабланова узнала, что после своего исчезновения внук заходил однажды вечером в квартиру запасного рядового И. Лукина и пил там водку. Вскоре после этого к ней наведалась любовница Лукина, Анисья Иванова, и когда разговор зашел о пропавшем мальчике, гостья проговорилась, что он действительно был недавно у Лукина и тот угощал его водкой. По ее словам, она была недовольна этим и упрекнула любовника, зачем он тратится на угощение всякого встречного.

«Молчи, дура баба, — ответил на это Лукин. — Минай может нам пригодиться».

Основываясь на этих показаниях, сыскная полиция заподозрила в убийстве мальчика как самого Лукина, так и проживавшего у него на квартире 17-летнего парня С. И. Павловского, который не имел определенных занятий и промышлял кражами. Подозрение