В кабинет входит гигант — почти два метра роста, мясистое лицо, атлетический торс, сильные ноги.

— Хайль Гитлер! — Рявкнув приветствие, он застывает на пороге с вытянутой вперед рукой.

Гитлер с любопытством разглядывает офицера. Его внимание привлечено шрамами на левой стороне лица Скорцени — один от угла рта к подбородку, другой на щеке.

— Шмисс?[51]— спрашивает Гитлер.

— Еще и сабельный удар, полученный на вашей службе, мой фюрер!

Гитлер улыбается. Ему нравится дерзость Скорцени.

— Давно в НСДАП? — задает он новый вопрос.

— Год вступления — тридцать второй. Член СС — год вступления тридцать четвертый, — отчеканивает Скорцени.

Он говорит отрывисто, громко, его зеленоватые глаза не мигая глядят на хозяина кабинета, огромные руки прижаты к бедрам.

— Сколько же вам лет?

— Тридцать четыре года и девять месяцев, мой фюрер!

Гитлер обменивается взглядом с рейхсфюрером СС. Он доволен.

Генрих Гиммлер коротко обрисовывает офицера. 1934 год, Австрия, участие в путче и устранении Доль-фуса[52]. Затем напряженная работа по подготовке нового путча. 1938 год, участие в аншлюссе Австрии — охота за президентом Микласом и канцлером Шушнигом…

— Так вы австриец? — восклицает Гитлер.

— Да, мой фюрер, я ваш земляк.

Генрих Гиммлер продолжает. В дни аншлюсса Скорцени — активный участник операции “Дер роте хаан”[53]. В дальнейшем — работа непосредственно в СД, отдел VI-С. Главные направления — СССР и Америка. Гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени зимой 1941 года во главе особой зондеркоманды был под Москвой. Он ждал, когда падет русская столица, чтобы участвовать в ее разрушении.

Гиммлер поднимает кулак:

— Но это у него впереди, мой фюрер!

— Москвой займутся другие, — ворчливо говорит Гитлер.

Он подходит к офицеру СД, берет его за плечи, запрокинув голову, вглядывается в глаза.

— Вы понравились мне, Скорцени, — говорит он. — На вас будет возложено поручение государственной важности.

— Готов служить, мой фюрер!

— Знаю. А теперь — идите.

За Скорцени затворилась дверь. Гитлер устремляет взгляд на руководителя абвера. Сейчас его очередь. Канарис вздыхает.

— Мой фюрер, — смиренно говорит он, — офицер, только что вышедший отсюда, очаровал всех. Я давно его знаю и высоко ценю. Я огорчу вас, но у меня нет человека, которого можно поставить на одну доску с ним.

Гиммлер настораживается. Он слишком хорошо изучил Канариса, чтобы поверить этому вздоху и этому тону.

— Я позволю себе начать издалека, — продолжает глава абвера. — Итак, 1939 год, март. Ваш гениальный план “Грюн” завершен без единого выстрела. Вы только что вернулись из покоренной Праги, куда я имел честь сопровождать вас. И вот в рейхсканцелярии я показываю вам пачку фотографий: люди верхом на торпедах, люди глубоко под водой — в респираторах и резиновых костюмах, буксирующие мощные взрывные заряды. Итальянские подводные диверсанты, мой фюрер. Напрягите свою память!

— Я не забыл, — отвечает Гитлер. — Но мне помнится и другое…

Канарис поспешно продолжает:

— Да, вы не рекомендовали это оружие для вермахта. Вы мудро рассудили, что армия и флот Германии справятся с противником и без применения человекоуправляемых торпед…

— Это была ошибка, — вдруг говорит Гитлер. — Большая ошибка, господин адмирал. Меня окружают не только умные люди. Немало и глупцов. Благодарите их. Это они уверили меня, что новых видов оружия не потребуется, что и с имеющимся мы проткнем земной шар, как нож протыкает масло.

Канарис облегченно расслабляет мускулы. Он угадал поворот во взглядах Гитлера и точно сыграл па этом. Теперь — действовать решительнее.

— Мой фюрер, — говорит он, — если это была ошибка, то ее можно исправить. Еще в то время я рассудил, что запрет использования торпед с людьми не относится к военной разведке Германии. И я не потерял ни одного дня…

Канарис докладывает о лаборатории “1-W-1” под Берлином, об экспериментах по лишению пловцов воли и памяти, о тайном логове Абста в недрах конической скалы, близ военно-морской базы противника. За все это время он ни разу не взглянул на Гиммлера и Фегелейна, хотя рассказ предназначался не только фюреру. Гиммлер пожелал проникнуть в тайну “1-W-1”? Очень хорошо — вот эта тайна! Но теперь она обесценена: Гитлер знает, кому принадлежит первенство в создании нового оружия, которое будет сейчас в цене!

— Кто же добился этого? — спрашивает Гитлер, внимательно слушающий шефа военной разведки.

— Один из офицеров моей службы. Разведчик, ученый, врач.

— Его имя?

— А еще раньше этот работник отличился в проведении плана “Руге”, — продолжает Канарис, не отвечая на прямой вопрос Гитлера. — Это он совершил казалось бы невозможное — отыскал Франко, когда все надежды найти его были оставлены, отыскал, вовремя доставил на место и ликвидировал всех его конкурентов.

— Кто же этот человек? — нетерпеливо повторяет Гитлер, любопытство которого так ловко разжег Канарис.

— Разумеется, офицер абвера. Его зовут Артур Абст.

— Артур Абст, — повторяет Гитлер. — Он тоже здесь, как и Отто Скорцени?

— Нет, мой фюрер. Корветен-капитэн Абст на своем посту. Кстати, не так давно на упомянутой базе противника был подорван крейсер и поврежден большой док…

— Я помню, адмирал.

— Операцию проводил Артур Абст. Он сам подвесил заряды к килю корабля. Первый эксперимент, осуществленный в боевой обстановке. А сейчас обучены люди его специальной группы. Они готовы верхом па торпедах ворваться в гавань врага. Они будут одержимы одной мыслью — выйти к указанным целям, таранить их!..

— Но пловцов могут выловить — и все раскроется!

— Исключено, мой фюрер. Водитель не в состоянии покинуть торпеду. На случай, если она почему-либо не достигла цели, автоматически срабатывает ликвидатор, торпеда взрывается. Как видите, все предусмотрено. Но допустим невероятное: торпедист все же попал в руки врага. Его допрашивают, а он молчит. Молчит, потому что ничего не помнит! Проходит час—полтора — и он погибает: перед выходом в море ему сделана инъекция медленно действующего яда…