– Аток усилил охрану. Теперь Лобо не может приходить ко мне, как раньше: это слишком рискованно. Он не может попасться. Все держится на нем.

Я не доверяю разбойнику и собираюсь сказать об этом Тамайе, но тут дверь распахивается и в комнату входит Хуан Карлос с напарником.

– Его Величество желает, чтобы вы вернулись в свою комнату, кондеса. Простите, придется прервать ваши уютные посиделки.

Хуан Карлос украдкой смотрит на принцессу Тамайю и тут же отводит взгляд, словно обжегшись. Мы встаем, и принцесса провожает меня до двери.

– Не забудьте о том, что я сказала.

Я киваю. Меня посещает очень странное чувство, будто я в последний раз вижу ее живой. Она излучает решимость и уверенность в успехе. Ее ничто не остановит, и этим она меня особенно восхищает. Я как никто другой понимаю, каково это – долгое время стремиться к победе.

Но внезапно я с ужасом осознаю: я хочу, чтобы победила она.

В КОМНАТЕ МЕНЯ ЖДЕТ горячий ужин, но меня не соблазняет ни хрустящий жареный картофель, ни говяжья вырезка, натертая чесноком. Принцесса Тамайя хочет уничтожить Эстрейю. Сначала эта идея кажется мне дикой. Тот, кто обладает подобным оружием, получает неограниченную власть. Но я никогда не задумывалась о том, что можно победить в войне против Атока без кровавых битв; о том, что можно достичь своей цели, сохранив при этом чистую совесть и живые семьи. Если обрушить всю мощь Эстрейи на Атока и его армию, его придворных и последователей, мы будем ничем не лучше него. Может, принцесса права?

И что делать теперь, когда мне известно местонахождение Эстрейи? Мне хватит одного вечера, чтобы соткать гобелен с посланием и отправить кондесе. Но меня смущает эта мысль – и я даже не хочу задумываться почему.

Суйяна заходит за грязной посудой. Взглянув на нетронутую тарелку, она хмурится.

– Вы ничего не съели. Только не говорите, что вы опять заболели.

– Думаю, это от волнения, – отвечаю я, стягивая носки. – Не зови лекаря. Я просто переволновалась.

Она молча кивает, протирая пыль с комода. Я ожидаю дальнейших расспросов, но она лишь говорит:

– Тут может помочь горячая ванна.

Суйяна в очередной раз удивляет меня. Она не задает вопросов, а предлагает утешение. Я благодарю ее за идею, хотя вода обычно бывает холодной. Когда я говорю об этом, Суйяна лишь молчаливо улыбается и уносит поднос. Чуть позже раздается стук в дверь: приносят воду. Конечно же, ледяную, как будто ее только что добыли с заснеженной горной вершины. Я вынимаю из воды холодные пальцы, которыми только что проверяла температуру.

– Как вам нравится? – спрашивает Суйяна, подойдя поближе.

– Погорячее, – отвечаю я. – Но так тоже сойдет, спасибо.

Она снова улыбается и погружает руки в воду. Ничего не происходит. Вода абсолютно неподвижна.

– Все в порядке…

– Попробуйте, – предлагает Суйяна. Ее голос немного дрожит. – Так лучше?

Я осторожно опускаю указательный палец в ванну и, вскрикнув, резко отдергиваю руку.

– Горячо!

Суйяна морщится и прикрывает глаза.

– Суйяна… Я… Суйяна? С тобой все хорошо? Ты побледнела. Может, присядешь?

Она опускается на кровать.

– Простите, это немного утомляет.

– Что? Твоя магия? – спрашиваю я. – Ты всегда так себя чувствуешь после этого?

Суйяна слабо кивает и указывает на небольшой сверток, который она принесла с собой. Внутри обнаруживаются полотенце и кусок мыла.

– Наслаждайтесь ванной, пока можете. Я не смогу согреть ее еще раз.

Я подношу к носу мыло. Эвкалипт. Раздевшись, я погружаюсь в воду и издаю долгий довольный стон. Первая горячая ванна за четыре недели. Божественно. Но мою радость омрачает чувство вины. У лаксанцев, живущих в Ла Сьюдад, вообще нет воды.

– Как вам принцесса? – спрашивает Суйяна.

– Она показалась мне гораздо более симпатичной, чем я могла ожидать, – отвечаю я, натирая мылом пальцы ног.

– Думаю, большинству людей она нравится больше своего брата.

Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица.

– Правда? Почему?

– А как ее не любить! Она очень яркая и жизнерадостная. Оптимистичная. Помнит всех по именам. И мне всегда было приятно, когда она спрашивала о моей маме. Я очень грустила в тот день, когда король Аток решил запереть принцессу. Но совсем не удивилась. – Суйяна задумчиво складывает полотенце. – Она спорила с королем по всем вопросам. Критиковала его решения и указы. Думаю, последней каплей стало то, что она попыталась поговорить с ним по поводу вашей свадьбы. Это была их самая крупная ссора, к тому же на глазах у всех придворных.

– Понятно, – говорю я, случайно роняя мыло.

Слова Суйяны подтверждают мои догадки: если бы на месте Атока была его сестра, Инкасиса была бы гораздо прекраснее.

– Неужели у нее не было сторонников при дворе?

– Она умеет вести беседу так, чтобы каждый мог почувствовать себя ее другом, – отвечает Суйяна. – Но они всегда были особенно близки с Руми.

– Мне кажется, он влюблен в нее.

Суйяна хмурится.

– Думаете? Но он такой…

– Вонючка? Да, знаю! – Я усаживаюсь в воде поудобнее. – Что это за запах вокруг него постоянно? Вонь преследует его, словно рой обозленных пчел.

– Он работает в лазарете, – хихикая, отвечает Суйяна. – Там хранятся всякие разные грибы и травы. Мы не раз пытались сказать об этом, но, кажется, ему все равно.

– Еще бы, – мрачно соглашаюсь я. – Руми просто привык. Странный он, конечно. А как он ведет себя при дворе! Раболепствует перед Атоком, словно тот испражняется радугой.

– Королем Атоком, – поправляет Суйяна. – Руми всегда восхищался Его Сиятельством. Мы уже не удивляемся.

Я приподнимаю бровь.

– Ну, почти, – говорит она. – В некоторые дни он, пожалуй, превосходит сам себя. А еще я все время хочу сказать, чтобы он перестал сутулиться.

От души рассмеявшись, я снова погружаюсь в ванну.

Суйяна встает.

– Вам что-нибудь еще нужно на ночь?

– Gracias. Ты и так уже сделала достаточно.

– Надеюсь, ваши тревоги уйдут и вы сможете хорошенько выспаться.

Только когда она уходит, я осознаю, что произошло. Я смогла насладиться горячей ванной благодаря ей. Она согрела для меня воду ценой собственной жизненной энергии. У меня появилась подруга, хотя я ничего для этого не сделала. Не обманывала, не навязывалась, не манипулировала.

Я не могу заснуть до полуночи: все думаю о Каталине и ее возможном правлении. Ящерица давно угнездилась на своем любимом местечке на подушке, у моей головы. Ягуар и кондор дремлют у балконной двери. Лама каким-то образом втиснулась в корзину для пряжи. А вот лягушки, кажется, никогда не сидят на месте: все время прыгают с кровати на стул, со стула на комод.