– Наконец-то!

Богдан вышел. И не только он…

– О-о… не один… – прокомментировала Карина, удивившись. – Твой отец?

«Сама в шоке».

Богдан

– Оригинальная конфигурация, как будто кубы разных форм составили в хаотичном порядке, объединяя всё в общий ансамбль, – Ким Хёнджунович с интересом осмотрелся по сторонам. – Дом выглядит необычно и футуристично.

– Построен по индивидуальному заказу, проект разработал и реализовал мой друг – архитектор. Прошу вас, – пригласил его жестом следовать за мной.

– И охрана есть… Зачем? До сих пор боишься чего-то? – уточнил он с нескрываемой тревогой.

– Нет. Первоначальные причины не в этом: я переехал сюда относительно недавно, одно время в коттеджном посёлке происходили кражи и поджоги, пока тех людей не поймали. Так спокойнее, когда есть, кому присмотреть за имуществом, особенно в моё отсутствие, а сейчас, разумеется, ещё обеспечить безопасность Жасмин, на всякий случай – подстраховаться не мешает, – не жду очередных «сюрпризов» и подвохов, но лучше всё держать под контролем и не дёргаться по пустякам, от каждого внезапного звонка или шороха.

– Значит, теперь она будет жить здесь... На холостяцкую берлогу совсем не похоже, – Ким Хёнджунович улыбнулся и тут же задал провокационный вопрос: – Готовился к кардинальным переменам? Собирался создать семью?

– У меня нет обязательств перед другой женщиной – если вы об этом спрашиваете. Последние отношения закончились несколько месяцев назад, и до появления Жасмин в моей жизни я был уже свободен, а интрижек параллельно не имел.

– Пойми правильно, я не против тебя, волнуюсь за будущее дочери – быстро переключиться с мужчины на мужчину, особенно после болезненного брака длиною в семнадцать лет… ну-у… даже не знаю, что и сказать… – он пожал плечами.

– И это хорошо, раз вас заботят такие моменты. Уважаю ваше мнение. Больше удивило бы, если бы вы промолчали, – как и было, когда познакомился с ним. – Поверьте, мой отец озвучивал ту же самую мысль. Могу вам лишь пообещать: рядом со мной Жасмин будет счастлива, ни в чём нуждаться не будет, навсегда забудет о случившемся ужасе.

– Она и так счастлива, мечтала о ребёнке – для неё нет ничего важнее и желаннее, чем материнство. Ещё бы Жанна переосмыслила своё поведение и осознала ошибки, пока ей сложно принять существующую правду – то, каким чудовищем оказался Марат… – вздохнул и добавил. – Возможно, ты думаешь иначе, но мы, действительно, находились в неведении и неизвестности касаемо всего. Впрочем, в твоих словах есть бесспорная истина: наша вина очевидна – пустили ситуацию на самотёк, не вникали глубже, ничего не замечали и, да, считали, что дочь удачно вышла замуж, меряя всё материальными благами… в деньгах никогда не купались, жили скромно, поэтому…

– Доказывать кому-то что-то – не вижу смысла, – лучше сразу предупредить, чтобы не возникало кривотолков, – а если ваша жена не хочет идти на контакт, заткнуть гонор и гордость, признать неправоту, откровенно поговорить и, наконец, попросить прощения – я не буду настаивать и пытаться переубедить её в обратном. Но и препятствовать, если вдруг одумается – тоже не стану. Выводы пусть самостоятельно делает. По поступкам судить надо.

– Согласен, – он кивнул в ответ, – и спасибо тебе за отзывчивость и неравнодушие. Выслушал и не прогнал.

Я открыл дверь и пропустил его вперёд:

– Проходите.

Именно за этим Ким Хёнджунович обратился ко мне – навестить дочь. Пообщавшись с ним, узнав поближе, не нашёл ни единого повода отказать в этой встрече и, не откладывая в долгий ящик, предложил поехать к нам домой.

Неплохой он человек, характер только слишком мягкий для мужчины, не хватает ему твёрдости и жёсткости (в правильном понимании) – внутреннего стержня, хотя решился на разговор, пошёл против мнения жены – и это не может не радовать. Значит – не всё потеряно. И пусть в этом возрасте люди не меняются, а сверх имеющихся качеств надеяться на что-то не стоит, главное – первый шаг сделан.

Ну а Жанна Глебовна…

Вряд ли тут уместны какие-либо комментарии: как поступать – личный выбор каждого, учить уму-разуму поздно, и за это я ответственности не несу. И, повторюсь, если она пересмотрит свою позицию, готов пойти на уступки и примирение – ради Жасмин.

Всесторонний комфорт и счастье моей женщины зависит от множества факторов, в том числе от взаимоотношений с обоими родителями – недосказанность между ними не позволит ей нормально жить. Проблемы нужно решать по мере их поступления, а не тянуть время, запуская ситуацию.

– У нас гость! – крикнул.

Жасмин выглянула из кухни. Почему-то не спешит подходить, и по отсутствию реакции, кроме удивлённого выражения лица, сразу не угадать, рада видеть отца или нет. Молчаливо ждёт… Чего?

«Неужто моё разрешение требуется?» – это явно перебор. Я же ничего не запрещаю. Или всё-таки… Наверное, слегка перегнул в стремлении оградить её от всего… Но не такого результата добивался, чтобы послушно соглашалась. Приказывать и диктовать условия, как надо, а как ни в коем случае – точно не планировал, и в мыслях не было.

А вот кто здесь лишний сейчас – так это Карина. И когда успела приехать? Просил ведь предупреждать заранее, если хочет навестить подругу.

Охрана ни о чём не доложила… Я же преследую единственную цель – быть в курсе событий.

Ладно, разберёмся.

«Или снова меня заносит…» – о своём поведении тоже стоит задуматься, и срочно исправлять, пока не натворил дел...

– Жасмин… – Ким Хёнджунович подался вперёд.

Она кинулась навстречу.

Поравнявшись, обнялись. Приятно наблюдать за ними.

«Внешне, кстати, они очень похожи, даже манера общения одинаковая» – теперь заметил это, хотя первое впечатление и ощущение были смазанными. Хорошо, что не в мать уродилась. Для мужчины иметь мягкий покладистый характер – так себе вариант, зато для женщины – лучше не бывает. Полагаю, воспитанием дочери по большей части занимался отец, вложил в неё по максимуму.

И за это уже я благодарен ему, за Жасмин благодарен.

Богдан

– У вас семейный вечер намечается: тогда не буду мешать, – Карина резко засобиралась.

«Своевременное и правильное решение» – ничего не могу с собой поделать, эта женщина раздражает своим провокационным поведением и «языком без привязи» (надеюсь, не сказала моей малышке что-нибудь этакое, что расстроило бы).

– Ты не мешаешь нам, оставайся, – Жасмин отстранилась от отца.

– Идти пора, – она отказалась, – созвонимся. Возможно, заеду на днях.

Подруги обнялись на прощание.