— Но чем? Ты же знаешь, мыла у нас нет.

— Воспользуйся песком.

Лили нагнулась, зачерпнула со дна полную пригоршню чистого золотистого песка и осторожно, стараясь не потревожить рану, протерла им спину и плечи Мэта, а затем на всякий случай отошла подальше, но он выглядел таким слабым и беспомощным, что она вернулась, помогла ему выйти на берег и села рядом.

— До сих пор мне все как-то не удавалось должным образом отблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь, — медленно начал он.

— Не правда, — живо откликнулась она, — ты вытащил меня из воды и привязал к плоту. Если бы не ты, меня давно бы уже рыбы съели.

— Лили, я о другом…

Он ласково обнял ее за шею, притянул к себе, и их губы встретились. Никогда еще его поцелуй не был таким долгим и нежным. У девушки закружилась голова, она почувствовала, что сознание вновь начинает заволакиваться опасным розовым туманом, и решительно отстранилась.

— Нет, Мэт, ты еще слишком слаб, да и я.., я тоже к этому еще не готова.., вот только если…

— Если.., что?

— Что будет после того, как мы выберемся отсюда?

— Странный вопрос, дорогая. Ты же моя жена!

— Поговорим об этом потом.

Она решительно встала и помогла Мэту подняться; затем, молча облачившись в еще влажную одежду, они тронулись в обратный путь.

* * *

Прошло несколько дней. Мэт быстро поправлялся.

Температура поднималась все реже, а рана благополучно затягивалась. Они питались фруктами, а иногда — рыбой, которую Мэт ловил в озере. Однажды на берегу он наткнулся на большую черепаху, убил ее, разделал и, используя в качестве котелка вычищенный панцирь, приготовил восхитительное рагу со съедобными кореньями. Других животных на острове, похоже, не водилось, но Мэт и Лили не унывали — голодать, по крайней мере, им не приходилось.

Дни стояли жаркие, а ночи — теплые. Мэт разгуливал по острову в одних драных штанах и чувствовал себя при этом прекрасно, но, как он ни уговаривал Лили сократить наряд до нижнего белья, она благоразумно придерживалась более традиционного стиля в одежде.

Однажды вечером, когда они ужинали рыбой, бананами, манго и папайей, Мэт внезапно перестал есть и прислушался.

— Ты ничего не слышала? — тревожно спросил он.

— Нет, а что? — удивилась Лили.

— Значит, показалось… — Он встал, подошел к кромке воды и стал вглядываться в темный горизонт.

Вдруг тишину прорезал странный глухой звук, словно где-то вдали выстрелила пушка.

— Вот опять! — оживился Мэт. — Слышала?

— Да, — кивнула она, — какой-то хлопок.

— Так хлопает парус, когда судно поворачивает против ветра. Быть может, это «Морской ястреб»?

— А если пираты?

— Да, ты права, — нахмурился Мэт. — На всякий случай надо погасить костер. Если это мои ребята, то нас найдут и утром, а если пираты, то нам лучше сделать вид, что нас здесь нет.

Они быстро забросали огонь песком, ушли поглубже в заросли и быстро закончили ужин.

Ни надеждам Мэта, ни опасениям Лили не суждено было сбыться. На следующий день нигде, насколько хватало глаз, не белел парус. Лишь сверкающее на солнце море да чистый горизонт — и никаких примет того, что на свете вообще есть люди.

— Как ты думаешь, нам еще долго ждать помощи? — задумчиво спросила за ужином Лили.

Мэт окинул ее долгим пристальным взглядом.

— Полагаю, что нет. А почему ты вдруг спросила?

Тебе не нравится, что мы здесь одни, только ты и я?

— Мы здесь уже больше недели, — заметила она, намеренно не услышав последнего вопроса. — А что, если…

— Никаких «если», дорогая. Не стоит мучиться пустыми сомнениями и тревогами. Помощь обязательно придет… — Он ненадолго замолчал, потом вскинул голову и прищурился:

— Пойдем к озеру?

— Зачем? — опешила Лили.

— Купаться.

— Но ведь уже ночь!

— Ну и что? Луна светит так, что читать можно.

— Мне не хочется.

— Чего ты боишься, глупая? Если бы на острове, кроме нас, кто-то был, нам это давно бы стало известно. Мы одни, дорогая, совсем одни. Только ты и я.

Он сказал это уже во второй раз, и Лили насторожилась. Да, они на острове одни, ну и что? Он уже достаточно поправился, чтобы хотеть женщину. Просто женщину как таковую, без имени и лица. А кроме нее, рядом других женщин нет…

— Лили, ты меня слышишь?

— Да, — холодно ответила она, — но я думаю…

— Вот в этом-то и заключается твоя беда, — перебил ее Мэт. — Ты слишком много думаешь… Ладно, забудь обо всем, пойдем к озеру. После такого знойного дня я просто мечтаю о прохладной воде.

— Послушай, Мэт, — тряхнула головой Лили, — может, хватит? Не о прохладной воде ты мечтаешь, а о том, как бы вновь завладеть моим телом. Разве я не права?

— Права, — невозмутимо ответил он. — Но ты пытаешься объяснить все словами. Зачем? Просто слушай себя, свое тело, оно подскажет тебе, как поступить. Я хочу тебя, Лили. Мне нужна твоя страсть, твоя покорность… твоя душа!

— Душа? — опешила она. — Ты не ошибся? А что я получу взамен?

Мэт смутился. Он лихорадочно соображал, что сказать, но когда ответ явился, то застал его врасплох. Неужели действительно влечение к Лили переросло в наваждение?

Никогда еще он не хотел ее так, как теперь. И дело было не только в желании как таковом. Он нуждался в ней. Не мог дня прожить без того, чтобы не видеть ее, слышать ее голос, прикасаться к ней…

Его молчание затянулось, и Лили прикусила губу. Чего она ждала? Слов любви? Да он и понятия не имеет, что это такое. Да, он бросился за ней в бушующие волны, но из любви или из чувства долга? Девушке очень хотелось верить в то, что им руководило чувство, но она слишком хорошо знала Мэта.

— Лили…

— Все нормально, Мэт. Забудь о вопросе. Ты всегда был честен со мной и не внушал никаких иллюзий. Я устала бороться, пусть все остается как есть. Прости, мне не стоило опять просить тебя о том, чего ты не готов мне дать.

— Спроси меня снова.

— Что?

— Спроси меня снова, — повторил он.

Она пытливо заглянула ему в глаза, боясь поверить во внезапно вспыхнувшую надежду. В лунном свете в них мерцали таинственные серебряные искорки, и они казались двумя бездонными колодцами, в которых отражались звезды.

— Если я отдам тебе свою душу, то что получу взамен? — медленно, с расстановкой произнесла она.

— Мою любовь. Лили. Ты получишь мою любовь.

— О господи, Мэт, если это просто слова, то лучше не надо! — воскликнула она. — Это слишком жестоко. Хочешь, возьми меня, я не буду сопротивляться, только не лги!