Мартин тихо ответил:

- Нет. Я... я никогда не встречал никого... Я не умею обращаться со словами... и с женщинами. Я мало с кем знаком.

Она прикоснулась кончиками пальцев к его губам.

- Я понимаю.

Внезапно Мартин обнаружил, что обнимает девушку, ее голова прижималась к его груди, но как это получилось, он не знал. Он держал Бриану очень осторожно, словно при легчайшем движении она могла исчезнуть.

- Я не знаю, как вы поступаете в таких случаях в Королевстве, Мартин, но Амос говорит, что вы избегаете говорить открыто о вещах, которые в Арменгаре воспринимаются как сами собой разумеющиеся. Не знаю, так ли это. Но я не хочу быть одна сегодня ночью. - Она опять заглянула ему в лицо, и он увидел и желание, и страх, и доверие. Тихо, почти неслышно, она спросила: - Так же ли ты нежен, как и силен, Мартин Длинный Лук?

Мартин посмотрел ей в глаза и понял, что слов не нужно. Он долго молча держал ее в своих объятиях. Потом она отодвинулась, взяла его за руку и повела в свою комнату.

Арута долго сидел, наблюдая за Гаем. Протектор Арменгара был погружен в свои мысли, рассеянно прихлебывая эль. Тишину нарушал лишь треск поленьев в очаге. Наконец Гай промолвил:

- Больше всего мне не хватает здесь вина. Бывает, что оно как ничто другое подходит к определенному настроению, ты не находишь?

Арута кивнул, отпив эль из своей кружки.

- Амос рассказал нам о вашей потере.

Гай рассеянно махнул рукой, и Арута понял, что тот уже немного захмелел: его движения не были столь уверенны и сдержанны, но речь оставалась связной и четкой. Гай тяжело вздохнул.

- Это скорее твоя потеря, Арута. Ты никогда ее не видел.

Арута не знал, что, сказать. Он вдруг почувствовал раздражение, как будто его вынудили наблюдать за чем-то очень личным, разделять горе человека, которого он должен был ненавидеть.

- Вы сказали, что нам надо поговорить. Гай.

Гай кивнул и отодвинул кружку. Он все еще смотрел в пустоту.

- Ты мне нужен. - Он повернулся лицом к Аруте. - Мне нужна помощь Королевства по крайней мере, и это означает помощь Лиама. - Арута жестом попросил Гая продолжать. - Лично для меня не важно, хорошо или плохо ты обо мне думаешь. Но совершенно очевидно, что мне нужно, чтобы меня приняли в качестве предводителя этих людей.

Гай погрузился в молчание. Потом он продолжил:

- Я думал, что на Аните женится твой брат. Это укрепило бы его право на престол. Хотя он стал королем еще до того, как мог подумать об этом. Родрик оказал нам всем услугу, когда воспользовался предсмертным проблеском сознания. - Гай сурово посмотрел на Аруту. - Анита - прекрасная молодая женщина. Я не хотел жениться на ней, просто одно время в этом была необходимость. После я бы позволил ей жить... своей жизнью. Но так лучше. - Он откинулся на спинку кресла. - Я пьян. Мои мысли разбредаются.

Гай прикрыл глаз, и Арута подумал, что он просто уснул, однако Гай заговорил:

- Амос рассказал тебе, как мы добрались до Арменгара, поэтому я не стану повторяться. Но есть и другие вещи, которых он не касался. - Он опять надолго замолчал. - Твой отец говорил когда-нибудь, почему наши отношения были такими напряженными?

Арута постарался ответить спокойно:

- Он говорил, что вы были в сердце каждого заговора при дворе против Западных земель Королевства и использовали свою близость к Родрику, чтобы подорвать положение отца.

К изумлению Аруты Гай ответил:

- В основном все верно. Иная интерпретация моих действий могла бы дать более мягкое определение моим поступкам, но ни в царствование Родрика, ни его отца до того я не поступал в интересах Боуррика или Запада. Нет, я говорю о... другом.

- Когда он говорил о вас, то всегда называл врагом, - продолжал Арута. - А Дуланик сказал мне, что когда-то вы и отец были друзьями.

Гай опять уставился на огонь. Он говорил отстранение, как бы припоминая.

- Да, хорошими друзьями, - тихо повторил он. Он опять замолчал, но когда Арута был уже готов сказать что-нибудь, добавил: - Все началось, когда мы оба были молоды и служили при дворе, во времена правления Родрика Третьего. Мы были одними из первых сквайров, которых направили к королевскому двору. Это было нововведение Келдрика, чтобы будущие правители знали больше, чем их отцы. - Гай задумался. - Я расскажу тебе, как все происходило. А когда я закончу, может быть, ты поймешь, почему ни тебя, ни твоего брата не отправили в свое время ко Двору.

Я был на три года младше твоего отца, которому едва исполнилось восемнадцать, но мы были одинакового роста и темперамента. Сначала нас просто приставили друг к другу, так как он был моим дальним родственником и ожидалось, что я научу его манерам. Со временем мы стали друзьями. В эти годы мы играли вместе в карты, вместе волочились за юбками и сражались.

О, у нас были разногласия даже тогда. Боуррик был сыном дворянина из приграничной зоны, он больше заботился о древних понятиях чести и долга, чем о понимании истинных причин происходящих вокруг событий. А я... - Он провел ладонью по лицу, как будто пытаясь проснуться. Его тон стал более резким. - Я был воспитан на Востоке и с раннего возраста приучился командовать. Моя семья происходила из древнего и почитаемого в Крондоре рода. Если бы Делонг и его братья оказались чуть менее талантливыми генералами, а мои предки чуть более удачливыми, то вместо кон Дуанов королями были бы Бас-Тайра. Поэтому с раннего детства меня учили тому, как ведется политическая игра в Королевстве. Нет, кое в чем мы с твоим отцом были очень разными, но в своей жизни я никого не любил так, как Боуррика. - Он посмотрел на Аруту. - Он был для меня братом, которого мне всегда хотелось иметь.

Арута был заинтригован. У него не было сомнения в том, что Гай многое приукрашивает, чтобы оправдать свои действия, он даже подозревал, что и опьянение было придумано специально, но ему было интересно побольше узнать о юности отца.

- Что же тогда послужило причиной раздора?

- Мы соревновались, как все молодые люди, в охоте, в игре и в победах над женщинами. Наши политические разногласия иногда приводили к необдуманным словам, но мы всегда находили способ избежать ссоры и помириться. Однажды мы даже подрались из-за моего глупого замечания. Я сказал, что твой прапрадедушка был всего лишь третьим сыном короля, который обладал дурным нравом и силой оружия пытался добиться того, чего нельзя было добиться в условиях существующего тогда Королевства. Для Боуррика же он был великим человеком, который водрузил знамя Королевства над Босанией.

Я считал, что Запад - дыра, в которую утекают ресурсы всего Королевства. Расстояния слишком велики, чтобы должным образом осуществлять управление. Ты правишь в Крондоре. Ты понимаешь, что правишь независимым государством, из Рилланона приходят лишь общие указания. Западные земли - это практически независимая страна. В общем, мы поспорили об этом, а потом подрались. Впоследствии наш гнев утих. Однако это был первый знак того, насколько глубоко различие между нашим пониманием государственной политики. Но и эти различия не смогли разрушить нашу дружбу.