Никому уже не приходило в голову сомневаться в их существовании во вселенной. И никто не воспринял появление Гианэи как доказательство, потому что никакого доказательства бесспорной истины не требовалось.

Но если исключить одежду Гианэи, в которой она явилась людям на Гермесе, никто еще не видел ничего, что было бы сделано руками разумных существ иного мира.

И вот перед небольшой группой людей, среди которых, словно нарочно, находилась представительница чужого разума, самым своим присутствием подтверждающая реальность виденного, появился целый комплекс предметов, сделанных не на Земле, и не отдельные, не связанные друг с другом предметы, а именно комплекс, объединенный одной целью, единым замыслом, общей для них всех научной и технической мыслью.

Мыслью чужого, чуждого Земле мира.

Момент был настолько волнующим, что те из участников экспедиции, кому было поручено заснять базу, когда она будет найдена и сделана видимой, не сразу вспомнили о своих обязанностях.

Но они вспомнили о них, когда началась операция, и все, что произошло, было навеки запечатлено на пленках.

Не меньше десяти минут экипажи всех пяти вездеходов молча смотрели на то, что появилось перед ними. Каждый хотел навсегда запомнить это зрелище.

Пестрые, как детские игрушки, стояли два огромных яйцеобразных тела. Они были совершенно гладкие, без выступов раструбов, без чего-либо, напоминающего дюзы, каждый сорока метров в длину.

Это и были таинственные спутники-разведчики, так долго занимавшие мысли ученых, доставившие столько беспокойства и хлопот космической службе.

Со всех сторон, от небольших возвышений, имевших форму куполов, поднимавшихся над землей не больше, как на двадцать сантиметров, к каждому «яйцу» подходили длинные шланги. Было ясно, что это верхняя часть, а все остальное упрятано в лунную почву, и для того чтобы узнать, что оно собой представляет, нужны раскопки.

В глубине выемки, у противоположного ее края, виднелся какой-то длинный предмет в форме ромба.

Затаив дыхание люди рассматривали, словно из небытия возникшую базу спутников и их самих.

Все было неподвижное, застывшее, будто скованное ужасающим морозом лунной тени.

Краска почти не затронула почвы, и все, что подверглось ее действию, выделялось очень рельефно. Ромб, купола, шланги и сами спутники-разведчики казались металлическими, но были ли они таковыми в действительности, мешала определить та же краска, сделавшая их видимыми.

Долгую тишину нарушил Сабо.

— Убрать распылители! — Его голос звучал так же спокойно и ровно, как и раньше. — Внимание! Выпустить роботы номера второй и третий!

Теперь появились механизмы, ничем не напоминающие первые. Это были роботы-«люди», с ногами, руками и круглыми стеклянными «головами». Немного неуклюже, но быстро, они зашагали к выемке.

Четыре сигарообразные машины вернулись, каждый к своему вездеходу, и были убраны внутрь.

Наступил наиболее ответственный и самый интересный момент операции.

Кибернетические автоматы могли произвести полное и детальное исследование любого предмета как снаружи, так и внутри, не вскрывая наружной оболочки. Быстро и очень точно они определяли размеры, материал, химический состав, «видели» все, что находилось внутри, могли разобраться в любой схеме, даже такой же сложной, как их собственная.

Подобные роботы применялись часто для самых разнообразных целей и обычно хранили полученную информацию в своей «памяти», выдавая ее по требованию. На этот раз было внесено изменение в их конструкцию. Приходилось считаться с возможностью уничтожения роботов защитными установками базы или спутников. Все, что им удастся узнать, роботы немедленно передадут на пульт штабного вездехода.

Сабо приготовился к приему сообщений.

Но удастся ли узнать что-нибудь? «Допустят» ли это спутники и их база?

Многие сомневались в успехе.

Робот номер два, подойдя к краю отвесного обрыва, ловко спустился на площадку. Номер третий почему-то замешкался, но потом спустился и он.

— Номер первый! — сказал Сабо. — Передаю управление! Второй поиск!

— Второй поиск, — равнодушно повторил невидимый на экранах шар.

Муратов помнил объяснения Вересова. Оба робота-«человека» поступили под команду электронного мозга, заключенного в шаре, и теперь будут выполнять только его приказы. Шар находился ближе к месту действия и имел прямую «зрительную» связь с исполнителями:

И у него хватит «сообразительности», чтобы при любой неожиданности гораздо быстрее, чем мог бы это сделать человек, принять правильное решение.

Роботы разошлись. Один направился к ближайшему спутнику, другой — к ромбу.

База не реагировала. Создавалось впечатление, что никаких защитных установок против вторжения посторонних тел здесь нет. Но было хорошо известно, что спутники имеют такую защиту.

Почему же она бездействует?

Муратов посмотрел на Гианэю. Она с видимым интересом наблюдала за происходящим. Никакой тревоги не было на ее лице.

О чем она думала сейчас? Что чувствовала?

Люди Земли готовились проникнуть в тайну, которую соотечественники Гианэи хотели скрыть от них. Она не могла относиться к этому с полным равнодушием, но внешне это выглядело именно так.

Робот номер три вдруг остановился и, повернувшись, пошел обратно, к шару.

— Видимо, он решил, что обследование нужно производить по очереди, — сказал Стоун, имея в виду электронный мозг. — Он опасается путаницы одновременной информации.

— Да, видимо, так, — согласился Сабо.

Робот номер два беспрепятственно подошел к ромбу.

Загорелась зеленая точка сигнальной лампочки на панели приемного аппарата, с легким шелестом поползла за стеклом узкого «окошка» лента записи.

Робот приступил к работе.

Он действовал по порядку, с хладнокровием машины. Сообщил размеры ромба, указал, что большая его часть заключена в скале, и приступил к материалу, из которого была сделана наружная поверхность.

Сначала все шло гладко. На ленте быстро отпечатывались символы химических элементов. Железо, алюминий, марганец, кальций.

Но вот появился вопросительный знак. Это означало, что роботу встретился не известный ему элемент или сплав из нескольких, который он не мог разложить.

Второй вопросительный знак… третий!

— Плохо! — сказал Сабо. — Конструкция не продумана до конца. Он не умеет производить незнакомый анализ.

— Ничего подобного, — раздался из динамика чей-то голос из другого вездехода. — В него заложена программа любого анализа, который когда-либо производился на Земле. А то, чего не могут или пока не умеют делать люди, естественно, не может уметь и он.