litbaza книги онлайнИсторическая прозаПатриарх Сергий - Михаил Одинцов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 128
Перейти на страницу:

— Приветствую вас, ваши преосвященства, в нашем новом доме. С вечера я даже заночевал здесь, а с утра познакомился в основных принципиальных моментах с подготовленным вами документом. Не могу не признать, что ознакомился с чувством удовлетворения от понесенного вами труда, хотя и есть что-то пригодное для исправления. Но нам желательно не затягивать с этим документом и потому приступим к обсуждению.

Разговор начал митрополит Уральский Тихон:

— Хотел бы выделить несколько моментов, вокруг которых, собственно, и строился проект декларации. Во-первых, надо было указать на наше отношение к государственному порядку в Союзе ССР и к гражданским обязанностям верующих. Во-вторых, осудить всех тех, кто за пределами Союза ССР своими действиями усложняет наше положение и порождает средостение между нами и государством. В-третьих, заявить, что и патриарх, и церковь в своей внутренней жизни свободны. В-четвертых, высказать наши пожелания в отношении попущений государственных к нам, церковникам.

— Да, — горячо подхватил митрополит Сергий. — все свершившееся с нами начиная от революции семнадцатого года есть изъявление воли Божьей о судьбах нашего Отечества… Мы можем и должны исполнять свой гражданский и общественный долг в новых условиях нашей государственной жизни, лишь бы каждый при этом хранил как зеницу ока свою православную веру и верность обетам, данным нами во Святом Крещении.

— Владыко, — проговорил митрополит Петр, — не слишком ли мы, как бы это поточнее выразиться, подстраиваемся?

— А я согласен с тем, как об этом записано в проекте. Именно: «Совершенно не погрешая против нашей веры и церкви, можем быть в гражданском отношении вполне лояльными к Советской власти и, не держа камня за пазухой, работать в СССР на общее благо».

— Думаю, что это положение — ключевое и нам надо как можно точнее и полнее его прописать, — сказал митрополит Тихон. — Но было бы желательно сразу после этого и свои предложения высказать.

— Нам нужно, — вставил митрополит Сергий, — прописать мысль о необходимости для нас Церковного собора, ибо без его решений церковного благоустроения нет.

— Да не дадут они Собора провести, — как-то горько и с ноткой безнадежности произнес митрополит Петр.

— Надо настаивать, — убеждал Сергий, — убеждать, что без него нельзя уврачевать расколы — обновленческий, самосвятский, пензенский — внутри страны и за ее пределами — в Грузии, Румынии, Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии.

— Я бы тоже поддержал, — вступил в обсуждение патриарх Тихон, — тем более вот у нас же написано: «Принцип свободы совести, провозглашенный Конституцией СССР, обеспечивает всякому религиозному обществу право и возможность жить и вести свои религиозные дела согласно требованиям своей веры, насколько это не нарушает общественного порядка и прав других граждан».

— Да, да, — вставил слово Петр, — если разрешались съезды сектантам, магометанам, обновленцам, то и мы на то имеем право.

— Кстати, — добавил митрополит Тихон, — согласитесь, что не возражали бы мы, если на Соборе будут присутствовать «агенты правительства», пусть видят и слышат, о чем говорим, что обсуждаем.

Подводя итог затянувшемуся обсуждению, патриарх Тихон заключил:

— Основная мысль наша должна быть во всем, и она должна быть простой: церковь приемлет земное Отечество и живет в нем, служа своей пастве; осуждает всякую неблагонамеренность церковных общин внутри страны и политиканство внешних, тех пастырей и архипастырей, которые в силу различных причин оказались за пределами Родины… Да, мы осуждаем Карловацкий собор и хотели бы, чтобы власть относилась к нам с доверием и предоставила свободу в рамках действующей конституции.

По окончании совещания патриарх поручил митрополитам Петру и Тихону, как постоянно жившим в Москве, вести все дальнейшие необходимые переговоры и обсуждать принятый текст с подлежащими властными структурами.

В конце 1924 года здоровье патриарха резко ухудшилось. В середине января 1925 года он переехал в клинику Бакуниной на Остоженке. Будто предчувствуя худшее, патриарх дал указание Синоду как можно быстрее завершить работу над посланием к пастве, в котором должна была выразиться обобщающая характеристика всего, что произошло с церковью в послеоктябрьский период, и ее нынешнее отношение к власти и обществу.

В праздник Благовещения 7 апреля состоялось одно из очередных совместных с патриархом заседаний Синода. Тихон подписал окончательно доработанный и согласованный с властью текст. Ночью патриарх скончался.

Сергий Страгородский срочно выезжает в Москву. Всю неделю прощания с патриархом он почти неотлучно находился в Донском монастыре, поочередно вместе с другими иерархами служа у гроба святейшего. Вот и теперь, в субботу 11 апреля, Сергий пришел в собор немного ранее назначенного ему часа служения. Облачаясь, он слышал, как служили панихиду, как звучал могучий и одновременно такой теплый голос епископа Бориса (Рукина) — главного распорядителя церемонии прощания. Болью в сердце отозвались прозвучавшие слова: «О упокоении раба Божия, Великого Господина и Отца нашего Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России». Нахлынули, набежали воспоминания, в сознании всплыло все то, что связывало Сергия с усопшим.

Литургию служили 12 архиереев и 24 священника. Пел соединенный хор певчих. Поочередно со словами прощания выступали иерархи, клирики, ученые-монахи, миряне. Первым среди них был Сергий Страгородский, особенно подчеркивавший, что патриарх «на себе одном нес всю тяжесть Церкви в последние годы… Он имел особенную широту взгляда, способен был понимать каждого и всех простить. А мы очень часто его не понимали, часто огорчали своим непониманием, непослушанием, отступничеством. Один он безбоязненно шел прямым путем служения Христу и Его Церкви»[94].

Последним днем прощания стало 12 апреля, Вербное воскресенье. Без торопливости, благолепно совершался чин отпевания. Настроение было тихое, скорее унылое… Архиереи в белых одеждах и золотых митрах подняли гроб и вынесли его из дверей собора. Погребальная процессия проследовала вокруг собора, к келье патриарха, где провел он последние два с лишним года, затем архиереи внесли гроб в Малый собор. Двери затворились. В молчании стояли люди перед закрытыми дверями храма. Там проходила лития. Вот из собора послышалась «Вечная память». Это гроб опускали в могилу. Печальный перезвон колоколов — точно плач над раскрытой могилой.

Участвовавшие в похоронах патриарха архиереи собрались в опустевшей келье патриарха, чтобы исполнить его последнюю волю. Вскрыто и оглашено было завещание покойного, составленное в Рождество 1925 года. В нем в качестве возможных кандидатов на временное, до Поместного собора, исполнение «патриарших прав и обязанностей» были названы митрополиты Кирилл (Смирнов), Агафангел (Преображенский) и Петр (Полянский).

Поскольку первые два находились в ссылке, то совещание (фактически Архиерейский собор) постановило: «Митрополит Петр не имеет права уклониться от возлагаемого на него послушания». Закрепление его прав в качестве патриаршего местоблюстителя было оформлено актом «О восприятии власти митрополитом Петром», под которым стояли подписи пятидесяти восьми архиереев, из них первая — митрополита Сергия Страгородского.

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 128
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?