Ага. Раз уж я выгуливаю свое возмутительное воображение, быть может стоит вдобавок представить, что он не обручен? Может, он меня даже поцелует?

У меня не было никакого права этого желать.

— Почтенные господа! — Я поднялась и обратилась к нашим хозяевам, которые уже задремали на своих скамейках. — Мы благодарим вас за гостеприимство, но нам очень нужно…

— Я думал, вы собираетесь остаться на демонстрацию? — воскликнул Маурицио, высунув голову из боковой комнаты. На нем теперь был шлем.

Мы с Киггсом переглянулись. По-видимому, мы так заболтались, что согласились на что-то, и сами не заметили.

— Только если это ненадолго, — сказал Киггс. — Скоро стемнеет, а у нас впереди долгий путь.

Маурицио со своим собратом-оруженосцем вышли, с ног до головы одетые в броню драконоборцев.

— Чтобы все как надо показать, придется идти на выгон, — заметил Пендер.

— Сами себя выгоняем, — сказал Маурицио все с тем же странным, отчаянным энтузиазмом. — Возьмите лошадей. Сможете прямо оттуда уехать.

Когда старики поняли, что молодежь готова к демонстрации остатков их древней гордости, в пещере началась суматоха. Дракомахия была когда-то невероятным боевым искусством; Пендер и Фоуфо, возможно, остались последними трудоспособными его мастерами во всем Горедде.

Мы проследовали за старыми рыцарями вниз по течению ручья в ощетинившееся стерней поле; все встали дугой вокруг полуразвалившегося стога сена. Пока мы рассиживались в пещере, на улице сильно похолодало, морось превратилась в легкий снег, который цеплялся за соломенную щетину, одевая сломанные стебли в белую рамку, поднялся ветер. Я плотнее закуталась в плащ — оставалось надеяться, что демонстрация не займет много времени.

Пендер и Фоуфо несли с собой длинные копья с необычным крюком на обоих концах, расположенным под таким углом, чтобы не мешать им использовать копье как шест. Они кувыркались в воздухе и катались по земле, вскакивали и вертелись, обменивались шестами в воздухе и яростно атаковали стог сена крюками.

Сэр Джеймс взялся нам объяснять.

— Этот крюк мы называем «слэш». Сейчас покажем панч. Оруженосцы! Гарпун!

Те сменили крюки на более привычные копья и продемонстрировали их использование на несчастном измочаленном сене.

— Драконы горючи, — продолжал сэр Джеймс. — Пламя у них развилось, чтобы сражаться друг с другом. В конце концов, не готовят же они на нем мясо. Им не страшен никакой другой зверь — не был страшен, пока мы не научились с ними бороться. Шкура у них жесткая, но она горит, если довольно жара и довольно времени, внутренности летучи — собственно, из-за этого они и изрыгают огонь. Суть дракомахии — поджечь чудовище. У нас есть пирия — огонь святого Огдо, — она прилипает к ним и гасится с трудом. Один хороший прокол — и кровь из них свищет, будто пар. Подожги ее, и зверю конец.

— А сколько рыцарей в отряде? — спросил Киггс.

— По-разному. Два слэша, два панча, вилы, паук, свифт. На это нужны семеро, еще у нас были подающие, которые бросали пирию, оруженосцы… Полный комплект — четырнадцать, но мне доводилось уложить дракона всего с тремя.

У Киггса заблестели глаза.

— О, вот бы увидеть все это вживую, хоть раз!

— Только не без брони, парень. Жар был невыносимый… а уж вонь какая стояла!

Оруженосцы взобрались друг другу на плечи и принялись кувыркаться и перепрыгивать через стог. Их точность и сила вдохновляли. Лишенные в изгнании всякого другого дела, они, без сомнения, много времени посвятили тренировкам. Всем нам неплохо бы быть столь же преданными своему искусству.

— Сохрани меня Сьюкре! — воскликнула я и рванула к лошадям.

— Что случилось? — изумился Киггс, встревоженный моей внезапной вспышкой.

Покопавшись в седельном мешке своей кобылы, я наконец нашла чертеж, который мне дал Ларс. Киггс тут же разгадал мою мысль и помог развернуть пергамент на боку лошади. Мы уставились сначала на баллисту с клизмой, а потом друг на друга.

— Пузырь нужен для пирии, — сказала я.

— Но как его зажигать? — пропыхтел у нас за спинами задыхающийся голос, который, как оказалось, принадлежал оруженосцу Фоуфо.

— Он самовоспламеняется. Смотри. — Киггс указал на механизм, в котором я сначала не разобралась.

— Умно, — сказал Маурицио. — Таким могли бы управлять и оруженосцы… да и вообще кто угодно. Рыцари остались бы без дела… ну, почти.

Сэр Джеймс подошел посмотреть, что за суета.

— Вздор. Машины ограничивают подвижность. Охота на драконов — не вопрос грубой силы, иначе мы бы их катапультами сбивали. Это искусство, тут тонкость требуется.

Маурицио пожал плечами.

— Все равно невредно было бы иметь у себя хоть одну такую штуку.

Сэр Джеймс презрительно фыркнул.

— Можно использовать ее как приманку. Ничто так не притягивает дракона, как хитрые приспособления.

Снег к этому времени пошел еще сильнее, давно настала пора уезжать. Мы начали прощаться. Маурицио непременно захотел помочь мне взобраться в седло. Я съежилась, против всех доводов рассудка боясь, что он нащупает мою чешую.

— Такое облегчение после стольких лет наконец узнать, что вы оправились от того ужаса, — сказал он тихонько, мимоходом пожав мою ладонь, — и что выросли такой красавицей!

— Вы волновались? — Я была тронута.

— Да. Сколько вам было, одиннадцать? Двенадцать? В этом возрасте все кажутся несуразными, и будущее всегда под вопросом. — Он подмигнул, хлопнул мою лошадь по крупу и махал вслед, пока мы не скрылись из виду.

Киггс направился обратно по той же овечьей тропе, и я поторопила лошадь, чтобы не отставать.

— У вас, кажется, нет перчаток, — сказал Киггс, когда я поравнялась с ним.

— Ничего страшного. Рукава почти всю ладонь закрывают, видите?

Он ничего не ответил, просто снял перчатки и передал их мне с таким взглядом, что я не посмела отказаться. Они были уже теплые. Я и не чувствовала, как у меня замерзли пальцы, пока не надела их.

— Ладно, я идиот, — заявил Киггс после того, как мы несколько миль проехали в молчании. — Я твердо намеревался издеваться над вашей боязнью ехать по темноте, но если снег не перестанет так валить, мы даже дорогу различить не сможем.

Мне казалось как раз наоборот: дорога теперь была видна еще яснее, очерченная двумя параллельными белыми колеями, в которые нападал снег. Но уже почти стемнело. Настала самая длинная ночь в году, и сильная облачность успешно старалась сделать ее еще длиннее.

— В Райттерне был постоялый двор, — вспомнила я. — Остальные деревни слишком малы.

— Сразу видно, что человек не привык путешествовать с королевскими особами! — рассмеялся Киггс. — Мы можем устроиться в любой усадьбе по дороге. Вопрос — в какой? Не в Реми, если не хотите провести вечер с леди Коронги и ее двоюродной сестрой, герцогиней-затворницей. Если сумеем добраться до Пондмир-парк, утром придется ехать совсем недолго. У меня завтра много дел.