не делилась. Шторм на нашем любовном фронте забушевал в конце сентября.

Был такой неплохой порядок в советские времена – посылать интеллигенцию в помощь колхозникам убирать урожай. На долю нашего института досталось морковное поле на берегу Оки недалеко от подмосковного города Озеры. Разместились наши бригады в помещениях пионерского лагеря. Третья смена там уже закончилась. Погода к этому времени установилась прохладная, хотя за работой мы этого не замечали. А вот в летних домиках лагеря с их тонюсенькими стенами замерзали. Обедали мы прямо в поле, куда привозили что-то слегка съедобное, и к вечеру изрядно уставали: норма по выдергиванию морковки была ого-го! Надо было не только вытаскивать ее из земли, но и складывать в мешки и грузить в тракторную тележку. Порой застигал нас в поле и дождичек.

Вышло так, что моя мужская бригада и женская, где старшей была Света, размещались в одном домике, где между нашими комнатами находился общий холл. Продрогнув за день в поле, мы начинали ужин по-русски: с полстакана «Столичной», для бодрости. Поевши и повеселев, не торопились ложиться спать, а напротив, выходили погулять по территории лагеря, если не было дождя. И песни пели, комсомольские и лирические!

Утром до работы, особенно если было солнышко, спешили на берег Оки умываться. Оказалось, что и Света, и я к тому времени увлеклись бегом трусцой. Так вместе и бежали к реке и обратно. Кто-то из бдительных членов партбюро заметил взгляды, которыми мы обменивались, и процедил: «Ох, не добегались бы вы, ребята!» Намекал, значит. И ведь как в воду глядел!

Что-то во мне вдруг перевернулось. Как у Булата Окуджавы: «И страсть Морозова схватила своей мозолистой рукой!» Точно, какой-то чин в небесной канцелярии положил наши личные дела в одну папку. Видно, и Светочка тогда что-то во мне тоже почувствовала. Иначе это «что-то» не привело бы к далеко идущим последствиям. Но отношения наши были абсолютно невинные, я, зная о ее замужестве, ни о чем серьезном даже и не думал.

Развязка произошла накануне отъезда в Москву. Норма по уборке морковки была выполнена. После прощального ужина мы отправились на прогулку. «Светик! – сказал я –

вот и все! Больше нам уже и не побегать, и не встретиться вдвоем! У тебя муж…» «Нет, – ответила она, – мы развелись…». Она потупилась. «Вот оно что! – подумал я, – то-то она все последнее время ходила по институту почерневшая!». «Извини», – сказал я. В этот момент я даже и не понял, что это – судьба. Но осторожно потянулся и – в первый раз! – нежно поцеловал свое счастье.

К началу декабря все было решено. Мой уход из семьи дорого мне обошелся, но уже ничего не мешало нам начать совместную жизнь со Светланой (по паспорту Софией – «мудрой») Грозовской. С тех пор мы практически не расстаемся. Нас связывают общая работа, путешествия по России и миру, дети, внуки и правнуки. В этом году мы надеемся отпраздновать тридцать восемь лет нашей совместной жизни, вместившей трудности, горести и радости. И у меня уже вошло в привычку все эти годы регулярно, ко дню ее рождения 10 августа и к 8 марта объясняться в своих чувствах к жене в письменном виде. Конечно, загружать вас, мой читатель, всей этой литературой было бы слишком. Я выбрал некоторые. Часть из них, кроме лирики, содержат какие-то приметы времени написания, что, мне кажется будет интересно. Итак.

* * *

Ты – солнышко мое, дыхание земное

И в праздники, и в будни ты со мною.

Не нужно дат мне круглых дожидаться,

Чтоб только так в любви тебе признаться,

Но так уж повелось, Восьмое марта —

Международный день любовного азарта.

Спешу и я сказать тебе, ликуя:

«Люблю, горжусь, ценю, целую!»

8.03.1984 г.

* * *

Стремимся жизни смысл постичь мы неизменно.

Для каждого он свой, с годами переменный.

Но нечто есть, что вечно и едино:

Быть нужным, быть необходимым!

Любить добро и ненавидеть зло —

Тебе, Светлана, с этим повезло.

Ты выросла, неся волшебный дар,

Всем отдавать души и сердца жар,

Смотреть на мир открытыми глазами,

Собою быть – и быть все время с нами.

Спасибо, Светочка, тебе за то, что ты такая —

И вечно добрая, и вечно молодая.

10.08.1987 г.

* * *

Стройна, спортивна, элегантна,

добра, приветлива, нежна

плюс к многочисленным талантам —

великолепная жена!

Вокруг себя ты сеешь радость,

симпатий жнешь ты урожай,

достойнее нет тебе награды —

еще сто лет так продолжай!

Ты – вихрь, ты – молния, ты – гром,

Ты – солнце обаяния и пыла!

С тобой живя, я думаю о том,

Чтоб иногда чуть тише было…

10.08.1990 г.

* * *

Живу с тобой и для тебя.

Горжусь, сержусь, но все любя.

Гляжу в глаза – в них солнца свет.

Порой гроза – но гнева нет.

В них ласка, боль и теплота,

В них неизменно красота,

Добро – вот сила рук твоих;

Когда постыло – лечусь у них…

С тобою праздник день ото дня,

Бываешь разной ты для меня,

Но нет на свете тебя родней

В мельканьи грустных и ясных дней.

10.08.1991 г.

* * *

Никто, никогда, ни за что не поверит,

Что пенсия Свете стучит уже в двери!

Ей – «сорок». Ну, «сорок один».

Братишкою младшим ей выглядит сын.

Упруг ее шаг в суматохе столичной —

Находится Светочка в форме отличной!

Тут нету загадки и нету секрета:

Задор и энергия – молодость Светы!

Открытое сердце и добрые руки

Лишают Светлану понятья о скуке,

Вкус тонкий, приятность, спортивность —

Светлане всегда придают позитивность!

10.08.1992 г.

Поздравление с днем рождения, написанное в размере «онегинской» 14-и строчной строфы (подражание классику)

Когда с пятеркою в соседстве

другая цифра «пять» стоит,

не в дневнике, как в дальнем детстве,

а с папки адресной глядит,

Светлане грустно отчего-то,

и даже чуть всплакнуть охота,

что жизнь заметно позади

и