Октавиан выпрямился в кресле, глаза засияли.

— План! У тебя есть план! Просвети меня!

Агриппа поднялся, взял карту и развернул ее на простом столе. Склонившись над картой, Октавиан увидел подробное изображение территории вокруг Путеол, главного порта Кампании в ста милях к юго-западу от Рима.

— Наступит день, когда у тебя будет достаточно военных кораблей, чтобы убрать Секста Помпея, — сказал Агриппа, стараясь говорить нейтральным тоном. — Четыреста кораблей, я думаю. Но где имеется достаточно большая гавань, чтобы вместить хотя бы половину? В Брундизии и Таренте. Однако оба этих порта отделены от Тусканского моря Регийским проливом у города Мессана, где у Секста логово. Поэтому мы не можем поставить наш флот на якорь ни в Брундизии, ни в Таренте. Возьмем гавани Тусканского моря: Путеолы заполнены торговыми судами, в Остии мешают приливы и отливы, Суррент перегружен рыболовецкими лодками, а Коссу надо сохранить, чтобы наваривать сталь на железные настыли с острова Ильва. К тому же эти гавани уязвимы для атак Секста, даже если мы сможем разместить там четыреста больших кораблей.

— Все это я знаю, — устало произнес Октавиан, обессиленный астмой. Он стукнул кулаком по карте. — Бесполезно, бесполезно!

— Есть альтернатива, Цезарь. Я думал об этом с тех пор, как стал посещать верфи.

Крупная, хорошей формы рука Агриппы провела по карте, указательный палец остановился на двух маленьких озерах возле Путеол.

— Вот наш ответ, Цезарь. Лукринское озеро и Авернское озеро. Первое очень мелкое, его вода нагревается от огненных полей. Второе бездонное, вода в нем такая холодная, что, кажется, она идет прямо в подземный мир.

— Во всяком случае, оно очень темное и мрачное, — сказал Октавиан, в каком-то смысле религиозный скептик. — Ни один фермер не будет рубить лес вокруг него, боясь рассердить лемуров.

— Лес пусть растет, — оживленно продолжал Агриппа. — Я намерен соединить Лукринское и Авернское озера, прорыв несколько больших каналов. Затем я разрушу дамбу, которая сдерживает море от переполнения Лукринского озера. Морская вода пойдет по каналам и постепенно сделает Авернское озеро соленым.

На лице Октавиана отразились ужас и недоверие.

— Но… но дамба была построена поверх отмели, отделяющей Лукринское озеро от моря, чтобы температура и соленость воды озера были пригодны для разведения устриц, — сказал он, думая о затратах. — Впустить море — значит окончательно разрушить места обитания устриц. Агриппа, все фермеры проклянут тебя!

— Они вернут своих устриц после того, как мы раз и навсегда побьем Секста, — резко отреагировал Агриппа, нисколько не беспокоясь о гибели индустрии, существовавшей на протяжении нескольких поколений. — То, что я снесу, они могут потом снова построить. Если сделать так, как я планирую, Цезарь, у нас будет огромное пространство тихой, защищенной воды, где можно будет поставить на якорь все наши корабли. И не только это: мы сможем учить их экипажи и матросов искусству морского боя, не боясь появления Секста на рейде. Вход будет слишком узким и сможет одновременно пропустить только два корабля. И чтобы быть уверенным, что Секст не спрячется неподалеку от берега, ожидая, когда мы будем выходить по двое, я собираюсь построить два больших тоннеля между Авернским озером и берегом в Кумах. Наши корабли смогут легко проплыть через эти тоннели и выплыть, окружив Секста с флангов.

Октавиан почувствовал шок, словно от погружения в ледяную воду.

— Ты равный Цезарю, — медленно проговорил он, настолько пораженный, что даже забыл назвать своего приемного отца богом Юлием. — Это план, достойный Цезаря, шедевр инженерной мысли.

— Я равный богу Юлию? — удивился Агриппа. — Нет, Цезарь, это просто здравый смысл, и, чтобы выполнить задуманное, нужно много и тяжело поработать. На пути от одной верфи до другой у меня было время подумать. Но кое-что я упустил. Корабли не могут идти сами. Нам нужны корабли, полностью укомплектованные экипажами, но, может быть, на две трети это будут новые корабли, без команд. Большинство галер, которые я реквизировал, — «пятерки», но я брал и «тройки» с верфей, на которых нет возможности строить суда почти двести футов в длину и двадцать пять футов в ширину.

— Квинкверемы очень неповоротливы, — сказал Октавиан, показав, что он не совсем невежда, когда дело касается военных галер.

— Да, но зато они имеют преимущество в размерах и могут иметь двойной нос из цельной бронзы. Я искал усовершенствованные «пятерки», не более двух гребцов на одно весло в трех рядах — два, два и один. Просторная палуба для сотни солдат, а также катапульт и баллист. В среднем по тридцать скамей у одного борта — это триста гребцов на одно судно. Плюс тридцать моряков.

— Я начинаю понимать твою проблему. Но конечно, ты решишь ее. Триста на триста гребцов будет девяносто тысяч. Еще сорок пять тысяч солдат и двадцать тысяч моряков. — Октавиан потянулся, как довольная кошка. — Я не войсковой генерал и не морской адмирал, но я владею тонкой римской наукой материально-технического обеспечения.

— Значит, ты скорее возьмешь сто пятьдесят солдат на каждое судно, а не сто?

— Да, думаю, так. Обрушимся на врага, как муравьи.

— Для начала мне достаточно двадцати тысяч человек, — сказал Агриппа. — В смысле, чтобы начать строить гавань, а для этого кто-нибудь может набрать бывших рабов, ходивших по Италии в поисках латифундиев, которые твои уполномоченные поделили на участки для ветеранов. Я буду платить им из выручки от продажи рабов, буду кормить их и помогу с жильем. Если они покажут себя хорошо, потом они смогут тренироваться на гребцов.

— Стимулирующий наем, — улыбнулся Октавиан. — Это умно. У бедняг нет средств, чтобы поехать домой, так почему бы не предложить им кров и полные желудки? Рано или поздно они едут в Луканию и становятся разбойниками. Этот путь лучше. — Он прищелкнул языком. — На это уйдет много времени, намного больше, чем я надеялся. Сколько времени надо, Агриппа?

— Четыре года, Цезарь, начиная со следующего. Этот год не в счет.

— Секст и трети этого срока не выдержит, нарушит условия пакта. — Густые золотые ресницы прикрыли глаза. — Особенно сейчас, когда я развелся со Скрибонией.

— Cacat! Почему?

— Она такая сварливая мегера, я не могу с ней жить. Чего хочу я, того не хочет она. Она ворчит, ворчит, ворчит…

Агриппа пристально посмотрел на Октавиана. «Значит, ветер подул с другой стороны, да? Но не могу определить с какой. Цезарь что-то задумал, все признаки налицо. Что же такое он задумал, что потребовало развода со Скрибонией? Сварливая? Ворчунья? Нисколько, Цезарь. Меня ты не можешь одурачить».

— Мне потребуется несколько человек для наблюдения за работой на озерах. Ты не против, если я сам их подберу? Возможно, армейских инженеров из моих легионов. Но нужен кто-то влиятельный, чтобы руководить ими. Пропретор, если у тебя есть свободный.

— Нет, у меня есть свободный проконсул.