Примерно через час после этого он переступил порог фотостудии. Конверты, коробки и папки со старыми снимками хранились на полках в шкафу. Несмотря на впечатляющие объемы, в этом лабиринте было довольно просто ориентироваться. Разноцветные закладки направляли поиски по вертикали, подписи на них – по горизонтали. В точке пересечения находилось то, что было нужно Зису. Он выдернул папку. Шагнул с ней к столу. Вытряс из нее пачку фотографий. Разложил под лампой.

Это были снимки с импровизированного торжества, которое несколько лет назад Карина и Антон Вольский устроили после своего развода. Фотографии напоминали репортаж с черной мессы. Церемония бракосочетания была извращена и вывернута наизнанку. Невеста была в черном, жених – в белом… Зис улыбнулся, разглядывая довольные лица хулиганов. Взрослые люди – и нашли время для таких глупостей. Перевернутая вверх ногами и прикрепленная к багажнику голая кукла символизировала конец брака. Вместо того чтобы отправиться в ресторан после ЗАГСа, шайка покатила на кладбище, и там, стоя в сени чьей-то заброшенной могилы, все опрокинули по стопке черной водки.

Зис перебирал снимки и не верил своим глазам. Неужели и правда это были они – такие дурные, счастливые и веселые?… Он покачал головой. Майи на фотографиях не было, она в тот день вызвалась снимать и возить всех на препошлейшем красном лимузине. Поверх своих вечных джинсов она нацепила пачку черного лебедя. Шабаш был вопиющим.

Но Зису сейчас было не до воспоминаний. Очень быстро он нашел то, что искал. Вернее, то, чего надеялся не найти. Как ни странно, но, кувыркаясь в расплавленных потоках бреда и горячки так некстати свалившей его болезни, Зис забыл обо всем, и главным образом – обо всем лишнем. Вынырнув на поверхность, он внезапно осознал очевидный факт: все дымные и призрачные контуры ладоней и лиц появлялись на фотографиях только что умерших людей. Сначала старика-сторожа в Савельевo, потом Меньшиковой. Теперь, если он был прав, знаки смерти должны были быть на снимках Вольского.

И Зис не ошибся. Портрет бывшего мужа Карины был словно пропитан влажным туманом, и на нем сквозь черты одного лица проступали другие. Зис был готов к тому, чтобы это увидеть, но все равно его сердце сжалось. Он все еще не мог разглядеть того, кто так настойчиво стремился нарушить границы всех пространств, но как раз эта полустертость черт становилось отличительной приметой.

Над крышами прокатились первые раскаты грома, к городу приближалась очередная гроза. Где-то на горизонте сверкали зарницы. Зазвонил телефон. Зис встал, чтобы подойти и ответить, как вдруг заметил еще одну фотографию. Джинсы на ногах, черный газ на бедрах, вихры над фотоаппаратом – Майя щелкнула саму себя в отражении зеркальной витрины. Но в этом отражении она была не одна…

Телефон в студии звонил не переставая. Зис, не обращая на него внимания, стоял, склонившись над столом.

Наконец он сдвинулся с места и взял трубку.

– Алло.

В ответ – тишина, треск и звук то ли приближающихся, то ли удаляющихся шагов.

– Алло, – повторил Зис. Его слова упали в тишину, он помолчал и положил трубку.

Ударив по нервам, телефон немедленно зазвонил снова.

– Да! – рявкнул в трубку Зис. – Говорите же!

– Здравствуйте, – произнес чей-то незнакомый голос.

– Привет, – отозвался Зис.

– «…телефонная станция предупреждает вас о неуплате. В недельный срок вы должны погасить задолженность за иногородний звонок. В противном случае, ваш номер будет отключен. По всем вопросам обращайтесь…» – механический голос был без пола, возраста и выражения.

Зис швырнул трубку. Вернулся к столу. Телефон зазвонил вновь. Некоторое время Зис смотрел в стену, но все-таки подошел. Как ни в чем не бывало, запись продолжилась с того же места.

– «…по телефону 7771010. Городская телефонная служба предлагает вам приобрести справочники…»

Зис аккуратно положил трубку и, нагнувшись, вместе с куском штукатурки вырвал телефонный провод из стены.

Когда спустя мгновение телефон зазвонил вновь, на его лице появились признаки ужаса.

Однако это был его мобильный. Звонили из редакции. Зис быстро закончил разговор, обхватил голову руками и опять уставился на фотографию. Рядом с отражением Майи стояла полупрозрачная фигура мужчины. Зис был почти уверен в том, что именно с ним он встречался на днях в заплеванной рюмочной.

Вернувшись из аэропорта в город, Майя не смогла попасть в собственный дом. Вокруг подъезда в жидком свете фонарей стояли жильцы. Дневное освещение сменилось ночным, а здесь продолжали царить ажиотаж и оживление. Этим людям не было никакого дела до собирающейся грозы – они возмущенно трясли в воздухе какими-то бумажками, галдели и перекрикивались. Майя остановилась на безопасном расстоянии, выключила фары и оценила обстановку. Она была угрожающей. Толпа, разгоряченная проблемами, идеями и алкоголем, волновалась перед домом. Майя поняла, что незаметно прошмыгнуть через этот строй не удастся, развернула старый «мерседес», и он, тихо рыча на низких оборотах, скрылся за поворотом.

Лишь двое в толпе переглянулись, проводив глазами грохотнувшую пробитым глушителем машину. Высокий плотный мужчина с потертым портфелем и второй, коротенький и широколицый. Но вскоре и они вернулись к перебранке, продолжая что-то громко доказывать и трясти руками и бумажками.

В стороне от дома ветер трепал край огромного плаката с изображением разверстой пасти неизвестного хищного животного. На самом деле это была сердцевина цветка ириса с Майиной фотографии. Но в смятении приближающейся грозы все – даже реклама на придорожном щите – казалось устрашающим.

Из лиловой тучи, нависшей над домом, вылетела ослепительная молния. На мгновение она мертвым светом высветила лица собравшихся, темные мостовые и беспокойную воду на реке. Вспышка была такой яркой, что люди замолкли и уставились вверх, но не в небо, а на свой дом. Молния погасла, ударил гром, залаяли собаки, вновь заголосили о своем люди у подъезда. Похоже, никого, кроме псов, эта гроза не волновала. И только двое вышеупомянутых граждан снова переглянулись.

– Святой отец, – пламенно шептал Валериан батюшке. – Я вам говорю, это он – диавол, сатана, люцифер, нечистая сила, антихрист, черт со ступой, асмодей, маммона, геенна огненная…

– Хватит! – взревел батюшка.

Валериан, убалтывая и умасливая святого отца по дороге, каким-то чудом смог добраться с ним до дома и проникнуть внутрь. Теперь Галина накрывала ужин, а Филиппыч все говорил и говорил, вкладывая в уши сельского священника свои мысли о черных и темных делах, творящихся вокруг его доченьки. Исидор, занятый своими заботами и сам еще больной, никак не мог сообразить, как этот старикашка смог привлечь его внимание, пробраться за стол и, ни на секунду не прекращая своего верещания, уминать борщец, ловко запихивая в рот капусту.