Иисус! У него не оставалось никаких вариантов. Он едва ли мог вернуться на траверз «Прибоя» в надежде снова забраться на борт и попытаться исправить ситуацию. Не оставалось времени. И при этом он не мог успеть отплыть от движущейся на него лодки до взрыва.

Алекс напрягал зрение, пытаясь разглядеть на поверхности Керима. Но его нигде не было. Внезапно он начал пристально вглядываться в сторону кормы. И заметил какое-то движение там. Что-то передвигалось на корме. На этом расстоянии трудно было разобрать, что именно… а, вот что! Чья-то черная фигура взобралась на платформу из морских волн. Керим! До взрыва оставались считанные секунды — что он делает!

Алекс увидел, что нос «Морского прибоя» снова разворачивается на прежний курс, в сторону открытого моря. Керим понял, что случилось, и переложил румпель на другой борт. Да, он так и сделал. Лодка уходила в открытый океан!

Хок сложил ладони трубочкой, прижав их к губам, и закричал:

— Керим! Прыгай! Прыгай немедленно!

Но мальчик или не слышал его, или не хотел отвечать, и у Алекса не оставалось другого выбора, кроме как яростно разгребать воду руками, отплывая подальше от верной гибели.

Секунду спустя тяжелый, ослепительный взрыв разорвал в клочья тонкое полотно воздуха, и в море на мгновение образовалась огромная воронка. Черное ночное небо ярко осветилось. Фонтан горящих обломков и топлива вознесся на сотни ярдов в небеса. Хок широко открыл рот, ожидая, когда его накроет взрывной волной. Это был единственный способ не допустить разрыва легких и барабанных перепонок.

Внешний периметр ударной волны быстро догнал его, с огромной силой отшвырнув его прямо в воде и перекрывая дыхание; горящие обломки дерева и стекловолокна дождем обрушились вниз, окружив его и превратив море в пылающий ад. Горящее топливо растекалось по поверхности. Он уже чувствовал жар на своем лице, чувствовал, как опаляются брови, как болят сохнущие глазные яблоки.

Алекс обернулся и бросил пристальный взгляд на «Блэкхок». Он с огромным облегчением увидел, что с яхты уже спустили три моторные шлюпки, которые на полном ходу рассекали горящую воду.

Он сделал глубокий вдох и глубоко нырнул, чтобы не надышаться едким дымом и не ошпариться в воде. Две минуты спустя он вынырнул на поверхность и увидел фигуру Томми Квика, окрашенную бликами пламени в ярко-оранжевый цвет. Стоя на носу катера, он увидел Алекса и бросил ему большой спасательный круг. Хок окинул прощальным взглядом то место, где еще совсем недавно была красивая яхта «Морской прибой».

Она исчезла.

А вместе с ней Керим, мученик поневоле. Он отправился в рай.

Чертовски хороший был полицейский, в конце концов.

Майами

Черный «Линкольн» свернул с главной дороги, которая походила на полноводную реку из-за бескрайнего вечернего движения автотранспорта, на Коллинз Авеню, а затем на длинную подъездную аллею одной из лучших гостиниц Майами-Бич. Ландшафтные огни, скрытые в цветущем кустарнике у гостиницы «Фонтенбло» и в вершинах королевских пальм вдоль аллеи, бросали зеленоватый оттенок на вереницу чуть ли не соприкасающихся друг с другом лимузинов, ползущих к входу.

Стоку эта блистательная сцена напомнила картину из детства, когда он смотрел фильмы с Фрэнком Синатрой. Вот это было время. Фрэнки и Рэт Пэк были настоящими счастливцами, — они жили в те замечательные дни, когда даже самому отъявленному негодяю не приходило в голову убивать невест в подвенечных платьях на ступенях церкви. Так по крайней мере думал Сток, пока они с Россом выходили из «Линкольна». Жаркий воздух накрыл его так, словно он врезался в стену.

Сток постучался в окно со стороны водителя, и Тревор опустил стекло, высвободив из окна вихрь ледяного воздуха. Снаружи воздух был густым, липким, горячим. От статического электричества волосы на предплечьях Стока стояли дыбом.

— Ну ладно, Проповедник, слушай сюда. Наша сегодняшняя программа. Мы с Россом сейчас топаем в большой бальный зал и чешем языком с богатыми и знаменитыми. Ну, еще пожуем какого-нибудь несъедобного деликатесного цыпленка. А может даже вычислим на танцплощадке подозреваемого в убийстве, пока он будет отплясывать ча-ча-ча, кто его знает. Вопрос вот в чем: ты со своим драндулетом можешь постоять где-нибудь рядом?

— Я припаркуюсь прямо здесь, так что не волнуйся, — заявил Тревор. — Видишь вон того швейцара, индейца латиноамериканского? Он из моего родного города Порт-Антонио. К тому же член моего собрания. И уже знает о тебе, брат Тики. Я сказал ему, что мы приедем.

— Слушай, дружище. Хватит уже называть меня Тики, — проговорил Сток, наклоняясь и глядя Тревору прямо в глаза. — Тики, конечно, парень не промах, клянусь своей задницей, но он играет за «Джайэнтс». Они сопляки. Сток играл за «Джетс», уяснил это? А они настоящие сорвиголовы. Так что заруби себе на носу, если хочешь играть с нами в первой лиге.

— Ладно, брат, никаких больше Тики.

— Ну и славно. Слушай. Я, конечно, не думаю, что такое произойдет, но все же. Скажи своему дружку латиносу, что если он вдруг увидит, как мы с Россом выходим из парадного входа и подталкиваем вперед какого-нибудь парня со скрученными за спиной руками, то пусть не теряется. Наоборот, это должно послужить ему сигналом к действию. Он должен немедленно вызвонить тебя по мобильнику, чтобы ты тотчас же катил свою колымагу к парадному. Если мы вдруг заграбастаем одного из этих жирных котов, то, скорее всего, вокруг соберется куча зевак, а еще вероятнее — его корешей. Так что нужно будет хватать ноги в руки и дергать отсюда, пока целы.

Сама мысль о такой перспективе провести вечер заставила Тревора возбужденно треснуть кулаком о баранку.

— Да, брат! Мне нравится твой образ мыслей! Ты, наверное, насмотрелся «Правдивую ложь»? Или «Плохие парни-2»? Неужели смотришь «Криминальный отдел Майами» по телеку? Там такие же озорники, как и ты! Точно такие же разговоры!

— Ты пока еще ничего стоящего не видел, Проповедник, — сказал Сток. — Мы с Россом, мы два реально хреновых полицейских, понимаешь? Из тех, что не дают спуску всяким отбросам. Если мы встретим этого недоноска, который убил нашу подругу, то он будет желать только одного — чтобы его задница была еще на месте, перед тем как он сдохнет.

Где-то в заоблачной дали послышался раскат грома, и меж облаков расцвела молния; порыв ветра колыхнул кроны королевских пальм. Дождь все не начинался, но Сток уже чувствовал в воздухе резкий запах озона, когда они поднимались к парадному входу гостиницы. Массивный швейцар радушно улыбнулся Стоку и распахнул дверь. Индеец-метис был похож на генерал-полковника Национальной гвардии Раста.

— Самый сердечный привет тебе от имени персонала «Фонтенбло», брат Тики! — выпалил индеец.

Сток недовольно тряхнул головой, ничего не сказав. Он просто прошел вслед за Россом внутрь.

— Когда в последний раз ты видел такой вестибюль, дружище Росс? — задал Сток риторический вопрос. — В «Одиннадцати друзьях Оушена», в 1960 году, вот когда. Проклятье, ну и хорошее же было кино!