* * *

Как и ожидалось, поспать мне нормально не дали. Через три часа вышел из гипера пират-одиночка на тяжёлом крейсере, удивился творящемуся в системе беспорядку при переезде, штатно заправился и улетел дальше. Потом мне дали поспать аж шесть часов, пока не появился работорговец на среднем, хорошо вооружённом транспорте. Прошла та же процедура, только в этот раз корабль на заправку не вставал, топливо у него было. А после того, как обменялся со мной информационными пакетами, разогнался и ушёл дальше. Следующие шесть часов я спал нормально и проснулся уже сам.

Принимая душ в бывшей каюте капитана, а теперь и моей, я связался сперва со станционными искинами, а потом и с корабельными. Станционные сообщили, что ещё три модуля готовы к сворачиванию, там прошла штатная процедура подготовки, а потом пожаловались, что складской модуль набит до отказа товаром и они не знают, куда девать хранившиеся там вещи. Пришлось поломать голову и отправить запрос корабельному искину. Оказывается, у нас достаточно средних и больших контейнеров, которые вполне возможно нести на внешней подвеске. Вот я и приказал отправить все эти контейнеры на складской модуль, где было около сотни ангаров-складов, до этого принадлежавших разным хозяевам. Теперь они станут потихоньку освобождаться, пока модуль не будет готов к сворачиванию в транспортное состояние.

Корабельный искин доложил, что трюм был освобождён за десять часов, после чего началась загрузка модулей станции. К этому времени к погрузке полностью были готовы только верфь и один жилой модуль. Их сразу погрузили.

«Берглут», как я уже говорил, со стороны напоминал кашалота. Его трюм раскинулся от носа до двигательного отсека через весь корабль. Жилой модуль, рубка управления, реакторный отсек и отсек с гипердвигателем были над ним, так сказать, «на спине». Два модуля сложили на носу, там была лёгкая гравитация, просто чтобы груз не бултыхало по трюму, а вот от двигательного отсека в сторону центра трюма плотно, рядами начали укладывать оружейные и диспетчерские платформы. Тоже, естественно, в свёрнутом состоянии. Чуть позже будем снимать «умные» мины и грузить их. Но пока они на боевом дежурстве, как и часть диспетчерских платформ, что позволяло мне «видеть» всю систему.

Пространство около корабля, куда пилоты ботов сгружали доставленные от оборонительного пояса платформы, очистилось, практически все платформы находились в трюме. Скоро ещё три станционных модуля можно будет погрузить в трюм, комплексы работали по станции штатно, даже с опережением графика. Это всё, что было сделано, пока я спал.

После душа я надел свой инженерный комбез и поспешил с корабля на территорию станции, на ту часть, где ещё действовала система жизнеобеспечения и не была демонтирована перед сворачиванием того или иного модуля.

Пока всё шло нормально, однако стоял вопрос с бывшими обитателями станции. С бывшими рабами я уже договорился, и отрабатывали освобождение они нормально, без заскоков. Но что делать с пиратами и работорговцами?

Двигаясь по жилому модулю к общему залу, где и находилась тюрьма для бывших обитателей «Лимии», я вызывал всех бывших рабов. Даже пилоты вернулись на станцию, оставляя свои челноки и боты на единственной действующей лётной палубе, и спешили к залу. Там, осмотрев всех, я спросил:

– Что будем делать с пленными?

– Казнить, – вышел вперёд рослый пожилой мужчина, ранее бывший техником в среднем доке. – У меня сына казнили, выкинув в открытый космос, предлагаю сделать так же. Тем более среди пленных я видел тех, кто его казнил, двух точно.

– Да-а! – поддержали мужчину остальные.

– Вы возьмёте на себя эту работу? – прямо спросил я.

Тот стушевался на несколько секунд, после чего твёрдо посмотрел мне в глаза:

– С удовольствием, – кивнул он.

– Мы не можем отпустить захваченных пиратов и работорговцев, единственный выход – физическая ликвидация… Но выкидывать их в открытый космос я считаю слишком жестоким, – добавил я.

– Как они с нами, так и мы с ними, – неистовствовала толпа. Бывшие рабы жаждали крови.

Я стоял и смотрел на рабов. Перекошенные яростью и злостью лица, открытые в безумном крике рты, яростно горевшие ненавистью глаза женщин и девушек. Похоже, местные так обращались с рабами, что те это помнили до сих пор и чувство мести у них не прошло.

Оставив того техника за старшего, я направился обратно на корабль. Вставать между пиратами и толпой рабов я не собирался, тем более бывших соотечественников мне было ни на грамм не жаль, нормальных людей там не было. Если и попалась парочка, то что ж, такова их судьба.

Пока шёл на борт транспорта, дал дополнительные задания комплексам, а также станционным искинам для ускорения сворачивания станции. В своей каюте я сел за столик и активировал экран визора, висевшего на стене, получая на него картинку с кормовой камеры «Берглута», с которой было видно лётную палубу станции. Там уже появилась толпа бывших рабов и пиратов.

Когда через защитную плёнку палубы в открытый космос начали вылетать первые тела живых людей, я не отвернулся, смотря на этот акт мщения до конца. Нагорело у людей. Это было видно. Пираты, оказавшись в вакууме, недолго конвульсивно дёргались и замирали уже навсегда.

Когда в космосе оказалось больше ста человек, я вздрогнул, одно из тел долетело до транспорта и ударилось о его борт. Мне вдруг резко захотелось напиться.

– Авдей, – позвал я искина.

– Слушаю, командир.

– Активируй кормовые турели ПКО. Уничтожь тела, что летают с той стороны и у станции. Проведи кремацию.

– Приказ принят, приступаю к выполнению, – отозвался тот.

Постояв секунду, я глубоко вздохнул, всё-таки зрелище для нормальной психики было довольно гнетущее. Чтобы заполнить пустоту, растущую в душе, я просто утонул в работе, что резко сказалось на времени сворачивания станции. Через сутки улетел транспорт с бывшими рабами, их трюм был полон трофеями, которые мне не пригодились и я оставлял на месте. Оборонный комплекс был свёрнут полностью, как и сама станция. Последним в трюм попал топливный автоматический модуль. Пришлось всё топливо, что осталось в нём, разливать в баки «Кашалота», крейсеров и носителя. Но всё равно оставалось, и теперь на месте бывшей стоянки «Лимии» висели кристаллы замёрзшего топлива-геля.

Всё моё новое имущество находилось на борту «Кашалота». Сидя в пилотским кресле, я на автомате проводил все мероприятия для ухода в гипер. И после трёхчасового разгона «Кашалот» ушёл в гипер в сторону границы с соседней республикой.

И после двух дней активной работы без сна и отдыха я прошёл в свою каюту, достал початую бутылку с крепким вином, душа требовала, и за час уговорил её в одиночку. Так я приглушил воспоминания о той казни. До постели я так и не дошёл, уснул на диване, под утро свалившись с него на пол и продолжая спать между диваном и столиком.

* * *

Утром следующего дня я проснулся с больной головой и с курятником во рту.