Гонщиков часто считают самовлюбленными и эгоистичными. Я сам называл их эгоистами, и был не прав. Чтобы стать чемпионом, гонщик не должен иметь своего «я». Он не должен существовать как отдельная единица. Он обязан отдать всего себя гонке. Он — ничто, если не чувствует себя частью команды, машины, тормозных колодок, покрышек. Не путайте уверенность и самопознание с самовлюбленностью.

Смотрел я как-то документальный фильм о жизни собак в Монголии. В нем говорилось, что следующей инкарнацией для собаки, готовой расстаться со своей собачьей сущностью, является человек.

Я готов расстаться. И все же…

Дэнни очень расстроен, он будет скучать по мне. Я предпочел бы остаться здесь, с ним и с Зоей, сидеть у окна и смотреть, как здороваются и разговаривают люди внизу, на улице.

— Ты всегда был рядом, — произносит Дэнни. — Ты всегда был моим Энцо.

Все верно.

— Не переживай, — говорит он. — Если хочешь на улицу, иди.

Я поворачиваю голову, и передо мной проносится вся моя жизнь. Мое детство. Мой мир.

Мой мир окружает меня. Он охватывает поля Спэнгла где я родился. Череда холмов, покрытых золотистыми травами, играющими на ветру. Они щекочут мне живот, когда я брожу по ним. Небо, изумительно чистое голубое небо и круглое яркое солнце.

Вот чего мне сейчас хотелось бы — хоть немного побегать в тех полях. Еще чуточку побыть собой, прежде, чем я стану кем-то другим. Да, вот чего мне сейчас очень бы хотелось.

Интересно, не промотал ли я свою собачесть? Не отвергли свою природу ради своих желаний? Не ошибся ли я, растоптав настоящее в предвкушении будущего? Возможно, да. Смущающее ум предсмертное сожаление. Глупость какая-то.

— Когда я увидел тебя, — продолжает Дэнни, — я сразу понял, что мы принадлежим друг другу.

Вот как? Я тоже так подумал.

— Все нормально, старина.

Видел я один фильм. Документальный, по телевизору. Я частенько смотрю телевизор, хотя Дэнни и советовал мне не проводить слишком много времени у экрана. Так вот: в фильме рассказывалось о жизни собак в Монголии. Оказывается, после смерти собаки возвращаются в образе людей. Что-то там было еще…

Я чувствую теплоту его рук, его дыхание. Он наклоняется ко мне, но я его уже не вижу. Он что-то шепчет мне на ухо.

Поля. Они такие огромные, мне за всю жизнь их не обежать. Могу вечно лететь в одном направлении и вечно __ обратно. Они бесконечны.

— Все хорошо, старина, — ласково и тихо повторяет Дэнни.

Вот, вспомнил! В том документальном фильме говорилось, что после смерти душа собаки высвобождается и уходит в окружающий нас мир. Побегать в нем, поиграть в полях, насладиться землей, ветром, реками, дождем, солнцем и…

Когда собака умирает, душа ее бегает, играет и резвится до тех пор, пока не станет готовой к возрождению. Хорошо, что вспомнил…

— Все хорошо, Энцо.

В своей новой, человеческой жизни, я отыщу Дэнни. Отыщу Зою. Я подойду к ним, пожму им руки и скажу, что Энцо передает им привет. Они, наверное, очень удивятся.

— Ты можешь идти.

Перед моими глазами снова появляются поля Спэнгла.

Исчезли ограды. Исчезли строения. Исчезли люди. Есть только я и трава, земля и небо. Только я.

— Я люблю тебя, малыш.

Я делаю несколько шагов по полю. Мне становится хорошо. Как приятно на прохладном ветерке! Я вдыхаю ароматы. Всей шерстью чувствую солнце. Похоже, я уже здесь.

Ты можешь идти.

Я собираю остатки сил, бросаюсь вперед, и мне становится хорошо. Я словно потерял все свои годы, я — вечный. Я мчусь в поля, набирая скорость,

— Все хорошо, Энцо.

Я не оглядываюсь, но знаю — он здесь. Я гавкаю два раза. Я хочу, чтобы он меня услышал, чтобы он знал. Я ощущаю на себе его взгляд, но не оборачиваюсь. Скорее, скорее в поле, в бескрайность вселенной, туда я бегу.

— Можешь идти, — зовет он меня.

Быстрее. Ветер бьет мне в лицо. Еще быстрее. Чувствую, как дико забилось сердце, и я гавкаю два раза. Говорю ему, говорю всему миру: «Быстрее!» Я гавкаю два раза для него, чтобы он знал, чтобы помнил. Сейчас я хочу того же, чего хотел всегда.

Еще один круг, Дэнни! Всего один! Быстрее!

Имола, Италия.

Гонки закончились, чемпионат сезона выигран, награждение состоялось. Он сидит один на мокрой от частых дождей траве у поворота Тамбурелло. В ярком гоночном костюме команды «Феррари», пестрящем наклейками многочисленных спонсоров, жаждущих видеть его своим представителем, своим имиджем, которого можно с гордостью представить миру как чемпиона. Он одиноко сидит. В Японии и Бразилии, в Италии, по всей Европе, во всем мире празднуют его победу. В шикарных ресторанах и в трейлерах, в залах и на скромных кухнях люди восхищаются им. Гонщики, многие из которых вдвое моложе его, изумленно качают головой. Он совершил немыслимое. Он выдержал невозможное. Парень из ниоткуда стал чемпионом «Формулы-1», да еще в таком возрасте. Сказка, да и только.

На треке напротив него останавливается электрический гольф-кар. Управляет им молодая женщина с длинными золотистыми волосами. Рядом с ней видны еще две фигуры, одна — крупная, другая — маленькая.

Молодая женщина спускается с гольф-кара, идет к чемпиону.

— Пап, — зовет она его.

Он смотрит на нее, хотя ему хотелось бы еще немного побыть одному.

— Они — твои большие поклонники, — объясняет женщина.

Он улыбается. Сама идея о том, что у него есть поклонники, не важно — большие или маленькие, кажется ему странной и глупой, но с ней ему предстоит свыкаться.

— Нет, нет. — Он отмахивается, потому что заранее знает свои мысли.

— Думаю, ты будешь рад поговорить с ними, — настаивает она.

Он кивает, так как знает — Ф- она всегда права. Она поворачивается к гольф-кару и машет рукой. Выходит мужчина, сутулясь под тяжелым, пропитанным дождем пончо, за ним на землю спрыгивает мальчик. Оба направляются к чемпиону.

— Дэнни! — радостно восклицает мужчина.

Он не узнает их. Он их впервые видит.

— Дэнни! Мы надеялись встретить вас здесь

— Вот как?

— Дэнни, мы — самые горячие твои поклонники. Твоя дочь помогла нам отыскать тебя. Она сказала, ты не будешь возражать.

— Она меня хорошо знает, — мягко говорит чемпион.

— Мой сын. — Мужчина показывает на мальчика. — Он просто боготворит тебя. Только о тебе и думает.

Чемпион смотрит на мальчика. У него острые черты лица, голубые глаза, чуть вьющиеся волосы.

— Сколько тебе лет? — спрашивает чемпион.

— Пять, — отвечает мальчик.