сериал про Мартина Лютера Кинга, в роли которого был бы Джим Керри? Да хоть бы и Сильвестр Сталлоне… Или, если бы в роли великого вождя зулусов, Чаки, «африканского Наполеона», вдруг появился б наш Нагиев или там Пореченков – естественно, без грима. Маразм? Маразм. Такой же бред, как если б Эдди Мэрфи сыграл Мао Цзэдуна, Токугаву или Чингисхана. Ну или там Моше Даяна. Понять, в чём разница подхода с американцами и англичанами, нельзя. Ни в чём!

И кстати, строго говоря, когда и если в Африке, в нью-йоркском Гарлеме или там в Лаосе в театре или местной школе играет кто угодно кого угодно в чьей угодно пьесе – нормальное кино. Хотя немножко смотрится по-идиотски, когда и если весь сюжет заведён именно на том различии, которое есть у героев по национально-расовой части. К примеру, тот же «Отелло» Шекспира, «Хижина дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, да хоть и «Хождение за три моря». Что, Афанасий Никитин негр или калмык? Или персы и индусы сплошь голубоглазые блондины? Маразм же? Маразм. Но это, повторим, только когда и если речь идёт о том произведении, которое с поправками на местную специфику по части кадров более или менее претендует на то, чтобы хоть как-то соответствовать исторической действительности. А если нет, так нет.

Отсюда грим Владимира Высоцкого у Александра Митты в «Сказе про то, как царь Пётр арапа женил» или Ларисы Долиной у Карена Шахназарова в «Мы из джаза». Не было у нас в советском и в целом в восточноевропейском кинематографе расового разнообразия у актёров. Азиатов найти могли. Индейцев… Ну, кто сказал, что Гойко Митич не индеец? Ещё какой! Он в этот образ вжился так, не всякий чистокровный могиканин или дакота так смотреться будет. И в театре то же самое. Классическая опера, балет и прочее без истерических американских и английских заморочек шли и идут в стране без всякого расизма, на ура. Пока не приезжает из Нью-Йорка дура, продвинутая по части их правил игры и начинает их пытаться установить у нас. В чём не преуспевает и уезжает до смерти обиженная. Печально, но забавно.

И тут невольно вспомнилось, как друг водил в музей питерского Монетного двора, который в Петропавловской крепости расположен. Или по крайней мере был. И там была в витрине медаль тонкой чеканки, на которой были явно видны профили Маркса, Энгельса и почему-то Сунь Ятсена. Или кого-то дьявольски похожего на него. Оказалось – Ленин. Точнейшее из прижизненных изображений. После чего автор припомнил, как он выглядел на всех своих не имеющих счёта бюстах и памятниках и осознал, что такое подрихтовка действительности. Не то ли в Штатах с Великобританией и происходит? Замена населения, начиная с правящего класса. Так что теперь там хоть Маннергейм, хоть Анна Болейн, хоть Потёмкин чернокожие – это нормально. Главное, чтоб только не белые. Конец истории – это он и есть.

* * *

Ну, поговорим об отвлечённых материях. Вспоминая времена, когда автор был молод примерно настолько же, насколько власть и бизнес, которые только-только примерялись к обстановке в стране, после того, как привычный мир обрушился, а вместо него появилось непонятно что, вернёмся к благотворительности и общественной активности, в которой он тогда завяз по самые уши, хотя от политики и тогда, и сейчас шарахался, политикам не доверял и судя по всему, правильно делал. Однако много работал, кое-какие деньги зарабатывал, а поскольку тратить их все на себя было скучно, а вокруг была масса умных и талантливых людей, занятия которых им нормального дохода не приносили, кому мог, помогал.

Опять же, очень уж тогда много было одиноких обнищавших стариков, ничуть не менее достойных, но совсем без всяких перспектив, с которыми тоже надо было что-то делать. Всё это никаких дивидендов не приносило и приносить не могло. То есть вокруг благотворительности крутится и всегда крутилась масса аферистов, причём по всему миру, но в России деятельность их была сильно ограничена тем, что все, у кого они могли попросить деньги, заработали их сами, в первом поколении, и относились к своим авуарам трепетно. Так что за надувательство или даже за его попытку, буде она вскрывалась, могли немножко вырвать ноги, а в случае особо выдающейся аферы её излишне хитроумный автор мог пропасть с концами. И, кстати, некоторые пропадали.

Риск в жульничестве на благотворительности обострялся тем, что времена были суровые, простые. Бесхитростные были времена. Бандитом из людей с деньгами был каждый третий, свои бандиты были у каждого второго, а каждый первый, если что, мог вызвать и спустить с цепи свою службу безопасности. И связываться с этими ребятами было себе дороже. Но кстати говоря, братки могли на бедных и расщедриться, особенно на стариков. И когда было не до жиру, с учётом того, что государства как бы не было вообще… Точнее, как содрать семь шкур и всё перелопатить, оно было и тогда. А как кому-то что-то дать, ищи-свищи его, родное… Хотя опять же, время было честное. Стране никто из её жителей не был нужен, так она особо и не притворялась, и все всё понимали.

Начальству, кстати, тоже – оно это открыто всем и демонстрировало. Голосовали сердцем, чтоб не проиграть. В итоге проиграли все и всё. Ну – это о другом. Оттуда, именно из той эпохи, всё то, что мы имеем в нынешних раскладах. И кое-что терпимое. И много чего плохого. И масса более или менее нейтральной биомассы, которая по всем постам сидит и от которой кроме штынка пользы никакой. Однако отвлекаемся от темы. Оно-то и понятно – вспоминаешь вроде выборочно, а лезет в голову всё подряд. Но попытаемся сосредоточиться на видах, типах и калибрах тех, кто был и зачастую остаётся по части дел, которыми он занимается, за рамками того народу, кто приносит прибыль, в рядах тех, кто её периодически уносит – дай Б-г, если на дело.

Вообще-то те, кому только бы и давать, стоят последние в очереди на раздачу. А иногда и вовсе не стоят. Просить самим им неудобно, да и некогда: они-то делом заняты. В итоге их имеет смысл разыскивать специально, а если вдруг сами попадутся на пути, поддерживать их всеми силами, тем более что каждый из них, буде присутствует у него организационная жилка, собою заменяет в личном качестве толпу чиновников и бюрократов, причём бесплатно или за смешные деньги и с бешеной отдачей. В том числе в работе со стариками, больными и