— Да, вы, наверное, правы! — согласился Леня. — Только это ничуть не приближает меня к разгадке. Впрочем, повторите, пожалуйста, ваш перевод, я его на всякий случай запишу.

Он достал блокнот и записал китайское стихотворение. Затем передал Киму Рихардовичу гонорар и на всякий случай оставил ему номер телефона для связи.

— Это на тот случай, если вам что-то еще придет в голову!

Лола ждала Маркиза на пороге, рядом с ней сидел Аскольд, обернув лапы хвостом.

— Ну что, Ленечка? — спросила боевая подруга. — Тебе удалось что-нибудь узнать? Тот листочек, который я нашла в ресторане, приведет нас к чему-нибудь интересному?

— Это оказалось обычное стихотворение…

— Стихотворение? — разочарованно протянула Лола. — Почему же он его прятал?

— Вот уж не знаю! — Леня достал из кармана листок с переводом и нараспев продекламировал:

На западе среди гор Пышно цветут хризантемы. Третья стража настала, Четвертый месяц зимы. На тропинке медвежьи следы…

— Давно хотела побывать в Швейцарии… — задумчиво пробормотала Лола.

— Что?! — Маркиз поперхнулся и удивленно уставился на нее. — При чем здесь Швейцария? Я тебе читаю китайское стихотворение, а вовсе не швейцарское!

— Ну, ты же сказал — на западе среди гор… вот я почему-то и вспомнила Швейцарию. Кроме того, я только что листала журнал, и там так интересно описывали окрестности Женевского озера…

— Ну, ты даешь! — проговорил Маркиз раздраженно. — В огороде бузина, а в Киеве дядька! Настоящий образец женской логики!

— Шовинист! Эксплуататор женского труда! — проворчала Лола и удалилась в комнату.

Аскольд неодобрительно посмотрел на хозяина и распушил усы.

— Ну, извини! — крикнул Леня вслед своей подруге. — Я погорячился! Понимаешь, мы опять оказались в тупике…

Ответом ему было выразительное молчание.

И тут зазвонил один из Лениных мобильников.

Мобильников у Маркиза было много. Некоторые из них, зарегистрированные на лиц без определенного места жительства, он использовал для одноразовых целей — например, для связи с потенциально опасными личностями или недостаточно проверенными заказчиками. Некоторые — для более постоянных целей. Сейчас же зазвонил тот телефон, номер которого он дал бывшему разведчику, заслуженному китаисту Киму Рихардовичу Табелю.

— Слушаю вас, — проговорил Леня, найдя нужный мобильник и поднеся его к уху.

— Вы знаете, Леонид, — проговорил старик с некоторым смущением в голосе. — Я тут подумал над вашим стихотворением… то есть не совсем вашим, но вы меня понимаете… и пришел к выводу, что это не совсем стихотворение.

— То есть… что значит, не стихотворение?

— Скорее это какое-то шифрованное послание.

— Вот как? — заинтересовался Леня. — Почему вы так думаете?

— Извините, Леонид, но я, конечно, сразу должен был догадаться… видимо, возраст дает себя знать! Ведь там в самом начале, можно сказать, прямое указание! «На западе среди гор пышно цветут хризантемы. Третья стража настала, четвертый месяц зимы…» Какие хризантемы зимой? И я, старый дурак, не обратил на это внимания!

— Но, может быть, это поэтическая вольность?

— Что вы, Леонид! Китайские поэты чрезвычайно точны во всем, что касается природы, смены времен года… они никогда не позволили бы в стихах такого анахронизма! А если позволили — то не случайно…

Китаист немного помолчал и проговорил с непривычной неуверенностью:

— У меня есть кое-какие мысли, но это не телефонный разговор. Может быть, мы с вами еще раз встретимся, и вы расскажете все, что вам известно об этом стихотворении и его авторе?

— Хорошо, — оживился Леня. — Я приеду немедленно. Где вы живете?

— Давайте встретимся через сорок минут у входа в ботанический сад.

Леня выключил мобильник и направился к двери, но в это время в коридоре возникла Лола. На лице ее была глубокая обида, в руке — раскрытый глянцевый журнал.

— Значит, женская логика? — проговорила она сквозь зубы. — Значит, я полная дура?

— Лолочка, я ничего подобного не говорил! — залебезил Маркиз. — И вообще, извини, я тороплюсь… этот китаист хочет со мной еще поговорить, у него возникли какие-то идеи…

— Прежде чем уйти, ты должен взглянуть вот на это! — Лола развернула журнал перед Маркизом и ткнула пальцем в статью про Швейцарию. Над заголовком красовался геральдический щит с изображением черного медведя на красно-желтом фоне. Медведь был симпатичный, косолапый, с высунутым языком.

— Ну и что ты этим хочешь сказать? — проговорил Леня с бесконечным, как ему казалось, терпением.

— А что, не ясно? В том китайском стихотворении говорилось про западные горы и медвежьи следы, а медведь, как видишь, есть в гербе Берна… а Берн, Ленечка, это один из главных городов Швейцарии!

— Что такое Берн, я знаю! — отмахнулся Маркиз.

— Ну, так что — берешь назад свои слова насчет женской логики?

— Беру, беру! — поспешно согласился Маркиз, чтобы не доводить дело до нового скандала. Он вообще относился к той категории мужчин, которые всегда и со всем соглашаются, чтобы поддерживать мир в семье.

— Беру, — повторил он. — Но сейчас, извини, мне нужно срочно ехать, меня дожидается пожилой человек…

Он выскочил на лестницу, и когда Лола уже не могла его слышать, проворчал:

— Нет, ну это надо выдумать! Где Китай и где Швейцария!

Через сорок минут он подошел к воротам ботанического сада.

Возле ворот никого не было. Леня взглянул на часы, и в ту же секунду рядом нарисовалась поджарая фигура в светлом костюме. Ким Рихардович словно возник из дрожащего воздуха, напоенного ароматами цветов и листьев.

— Как это вы так внезапно появляетесь! — проговорил Маркиз с невольным восхищением.

— Многолетняя привычка. — Старик пожал плечами. — Очень, кстати, полезная привычка. Вы где машину оставили?

— Вон там, на набережной Карповки.

— Хорошо, отсюда мы с вами пойдем пешком! — Ким Рихардович повернулся, вошел в парк и быстро пошел по широкой дорожке между двумя рядами анютиных глазок.

Леня едва поспевал за стариком, то и дело с удивлением поглядывая на его спортивную, подтянутую фигуру и думая — неужели ему в самом деле далеко за 80?

Китаист свернул с главной дороги на узкую тропинку, которая привела их к одной из оранжерей. Здесь Ким Рихардович огляделся и, открыв неприметную дверцу, вошел внутрь оранжереи.

— Вы что — живете в оранжерее? — удивленно осведомился Маркиз.

— Нет, но здесь проходит самая короткая дорога к моему дому, — ответил ему спутник. — Самая короткая и, надеюсь, самая безопасная.