окрестностям со скоростью лесного пожара, обрастая невероятными подробностями. Выслушав парочку таких баек, Шатун, от души посмеявшись, махнул на все рукой и вернулся к делам. Казаки, уже выписанные из реестра, по договоренности с контрразведкой, взяли выездной базар под свой контроль, и с той поры на торгу даже воришки пропали.

Горцы и сами относились к ним не очень ласково, отрубая руки, едва отведя в сторонку. А в кооперации с казачьими разъездами так и вовсе свели такое явление, как воровство, под корень. К удивлению Руслана, у пожилых бойцов оказалось очень много знакомых среди приезжавших на торг горцев. В итоге он не раз наблюдал картину, когда казаки, проезжая по базару, то и дело останавливались, чтобы перекинуться парой слов с кем-то из торговцев. Или, остановившись, крепко сжимали в руках нагайки и, обменявшись с кем-то из горцев острыми взглядами, ехали дальше.

По негласному уговору, базар был территорией нейтральной, где всякая вражда оставалась за его границами. Правда, кто с кем и когда об этом договорился, Шатун так и не понял. Во всяком случае, внятного ответа на этот вопрос он так и не получил, но после недолгого раздумья решил не влезать в это дело, чтобы не сломать то, что и без него работает. Подобные случаи в этих местах не редкость. Так что парень решил оставить все, как оно есть.

В очередной раз решив пройтись по новому торгу, Руслан прихватил с собой Мишку и, велев ему взять мешки для покупок и заводную лошадь, отправился на базар. Уже привычно оставив коней у заставы, они не спеша вышли на дорогу и двинулись вдоль обочины, рассматривая предлагаемые товары. К очередному удивлению парня, тут было на что посмотреть. Сообразив, что на этом торгу можно торговать свободно и платить никому ничего не надо, и горцы и городские торговцы принялись извлекать из своих закромов самые разные товары.

Тут можно было найти и богато украшенное оружие, и контрабандные ковры, и шелковые ткани, которые оказались в империи непонятно какими путями. Глядя на это богатство, Руслан только головой удивленно качал. С первого взгляда становилось понятно, что большая часть этого изобилия привезена минуя таможню, но Шатуна это мало волновало. У него имелись свои задачи, и влезать в чужую епархию он не собирался.

Наткнувшись на арбу, с которой бойкий дедок ловко торговал тканями, Руслан вспомнил, что еще ни разу не порадовал знакомых ему женщин даже малыми подарками, и, недолго думая, приступил к торгу. Дедок, моментально сообразив, что перед ним выгодный клиент, с ходу включил рекламщика и взвинтил цену. Уже хорошо зная эту игру, Шатун принялся отчаянно торговаться, ругая товары так, что сидевшие по соседству торговцы со смеху покатывались.

В итоге купив все, что планировал, парень честно расплатился с горцем ассигнациями, которые тот, чуть покривившись, принял. Мишка, укладывая покупки в мешок, осторожно подтолкнул Руслана под локоть и еле слышно прошептал:

– Княже, оглянись. Непримиримые тут.

Попрощавшись с торговцем, Руслан не спеша повернулся и только усилием воли заставил себя не выхватить револьвер. Метрах в пяти на дороге стояла кавалькада из шести коней, на которых восседали четыре пожилых, но еще крепких горца. Между ними парень приметил мужчину средних лет, с крепко поседевшей бородой. Но самое главное, его папаха была обвязана зеленой лентой, по которой струилась арабская вязь.

Чуть в стороне, у самой обочины, остановил коня жилистый, широкоплечий абрек. В глаза сразу бросилось качество его оружия и, судя по отполированным до блеска рукоятям, оружие это было отнюдь не парадным. Взгляд воина был внимательным, оценивающим, а самое главное, в нем не было того презрения, которое сквозило во взгляде Русланова кровника. Этот боец умел уважать врага. Сообразив, что их заметили, горцы быстро переглянулись, после чего самый старший из них, чуть шевельнув поводом, выехал на несколько шагов вперед.

– Это тебя зовут князь Лютый? – спросил он с уже привычным гортанным акцентом.

– Ас-салам, почтенный. Да, это я, – проявив вежливость, отозвался парень.

– Ты сделал злое дело, князь. Из-за тебя два клана едва не умерли от голода, когда ты разрушил их тропы.

– Сами виноваты, – пожал Руслан плечами. – Они пришли в наши места убивать, и я их за это наказал. Мы не приходим в ваши аулы, чтобы красть ваших женщин и детей. Скажу больше. Я могу запереть в горах все кланы непримиримых, но не стану этого делать до тех пор, пока они не сделают первый шаг. Те два клана послушались османов и поплатились. Тот, кто повторит их путь, тоже будет заперт в горах. Идет война, почтенный, и я не могу позволить, чтобы турки хозяйничали на моей земле.

– Это наша земля, – тут же отреагировал горец.

– Горы, да. Вы всегда там жили, и горы ваши. Но здесь, в долинах, всегда жили мы, и это наши земли, – спокойно возразил Шатун. – Наш царь не требует, чтобы вы отказались от своих обычаев, чтобы ваши воины отдали все оружие, или чтобы вы оставили горы и ушли в другие места. Вы живете, как сами хотите. Да, с вас берут подати, но так бывает везде. И османы тоже будут их брать. Это одна из основ государства.

– Да, это так, – нехотя признал старик. – Но мы приехали сюда не для спора. Ты сильно обидел два клана, и старейшины решили, что ты должен за это отвечать.

– Отвечать? – иронично переспросил Шатун. – Отвечать за свои дела я буду только перед Богом и своим царем. Что вы хотите?

– Если ты мужчина и воин, то ты примешь вызов и не откажешься сразиться с нашим лучшим воином. Один на один. И пусть все решит воля Аллаха.

– Ты предлагаешь бой на ладони Аллаха? – удивленно переспросил Руслан, у которого и так не шел из головы тот разговор со старым торговцем.

– Ты знаешь, что это такое? – изумлению старика не было предела.

Приехавшие с ним горцы тоже принялись растерянно переглядываться. Даже замерший, словно статуя, воин, и тот удивленно выгнул бровь.

– Я знаю, что это такое, – спокойно кивнул Руслан. – И я согласен. Пусть все решит честная сталь и воля Всевышнего. Если я не ошибаюсь, этот почтенный человек хаджи? – кивнул он на мужчину с повязкой на папахе.

– Да, князь. Я совершил хадж и могу молитвой освятить круг, – удивленно кивнул горец с повязкой.

– Значит, ты сумел пройти пешком от этих гор до самой Медины и, войдя в Мекку, поклониться Каабе? – не унимался Руслан.

– Да, – еще больше удивился горец.

– Надеюсь, Всевышний хранил тебя, и путь твой был