class="p1">О! Рюи Блаз, клянусь!

Рюи Блаз

Сафари, старый друг! Ты здесь?.. Какая тайна

Вдруг во дворец тебя ввела?

Дон Цезарь

Я тут случайно.

Пойду — и снова вдаль полет свой устремлю.

Я птица вольная, пространство я люблю!

Но ты — в ливрее вдруг? Надел ты маску?

Рюи Блаз

(с горечью)

Нет!

Я в маске, если я в ливрею не одет.

Дон Цезарь

Да что ты говоришь?

Рюи Блаз

Дай руку мне, мой милый.

Хочу ее тебе пожать с такой же силой,

Как в дни далекие, счастливые, когда

Нам были радостью и голод и нужда,

Когда я мерз зимой, имел лишь хлеб и воду,

А крова не имел — зато имел свободу!

В те времена еще я человеком был.

Мы встретились с тобой — тебя я полюбил:

Мы оба из простых! Ты помнишь, как когда-то

Все думали про нас, что мы с тобой два брата.

С утра и до ночи мы пели без конца,

А ночью, на глазах у вечного творца,

Под звездным небом мы, обнявшись, засыпали,

Делили мы с гобой и радость и печали.

О юности заря прекрасная! Потом

Пришлось нам каждому пойти своим путем.

Прошло почти пять лет. Ты все такой, как прежде:

Сафари, что богат и в нищенской одежде.

Ничем ты не владел — а думал, что богат,

И ничего не ждал. А я, мой милый брат,

Учился в детстве я в одной из тех коллегий,

Где много нам дают ненужных привилегий.

И эта милость мне лишь ко вреду была,

Поскольку не дали мне в руки ремесла.

Там сделали меня мечтателем, поэтом, —

Я часто от тебя упреки слышал в этом.

Ты надо мной шутил; я — пылок и упрям —

Кидал мечты свои стихами к небесам!

Жар честолюбия пылал во мне тревожно,

И все казалось мне и просто и возможно.

Я думал целый мир завоевать тогда, —

К чему усилия заботы и труда?

Бродить предпочитал весь день я в томной лени,

Следя мечтательно, как всходит на ступени

Роскошного дворца, где все огни горят,

Блистая прелестью, прекрасных женщин ряд...

Ну, словом, день настал, когда, бездомный, нищий,

Остался я совсем без крова и без пищи.

И поднял я кусок, валявшийся в пыли:

Взял, что мне предложить за мой позор могли.

О боже! В двадцать лет как верил я в мой гений!

Я босиком бродил в полях, и в день весенний

О человечестве я думал той порой,

И планов в голове теснился целый рой!

Предела не было надежде и желанью

Хотел от бедствий всех я излечить Испанью,

Стать благодетелем родной моей стране,

Я думал, что весь мир нуждается во мне!

И видишь результат, мой друг? Я стал лакеем!

Дон Цезарь

Дорогой голода не все пройти умеем:

Ворота низкие, и неудобен путь.

Кто выше — должен тот и ниже спину гнуть.

У счастья есть свои приливы и отливы.

Но мы надеяться должны, пока мы живы!

Рюи Блаз

(качая головой)

Хозяин мой — маркиз.

Дон Цезарь

Я с ним слегка знаком.

Ты во дворце живешь?

Рюи Блаз

И не бывал я в нем.

Сегодня — первый раз.

Дон Цезарь

Но здесь его покои?

Рюи Блаз

Он должен во дворце во время быть любое.

Но в доме небольшом он поместил меня,

Отсюда в двух шагах, а сам при свете дня

Он не бывает там, зато порой ночною

Приходит часто в дом он дверью потайною.

Ключ только у него, и он проводит ей

Замаскированных таинственных гостей.

И с ними запершись, он там часы проводит,

Не знаю, для чего и что там происходит.

Там двое черных слуг живут со мной, немых, —

И вот считаюсь я хозяином для них.

Дон Цезарь

Да. Домик он завел, чтоб в тайне безусловной

Шпионов принимать, — ведь он судья верховный.

Он держит все в руках... Он гений по уму!

Рюи Блаз

Вчера он мне велел прийти сюда к нему,

Пока не рассвело, — пройти по галерее.

И в первый раз велел мне быть в моей ливрее.

Одежду гнусную сегодня в первый раз

Надел я на себя.

Дон Цезарь

(пожимая ему руку)

Надейся, Рюи Блаз!

Рюи Блаз

Не знаешь ты всего! Нет для меня надежды.

Все то, что видишь ты, — клеймо моей одежды,

Жизнь унижения, безрадостной тоски

И что я жалкий раб, — все это пустяки.

Я и не чувствую позорящей ливреи.

Но пламя жжет мне грудь, грызут мне сердце змеи...

Боишься за меня? На внешность не смотри:

Когда б ты видеть мог, что у меня внутри!

Дон Цезарь

Что хочешь ты сказать?

Рюи Блаз

Пришпорь воображенье!

Где верх безумия, вне власти достиженья,

Придумай, сочини, найди, изобрети —

Чего опаснее, страшнее не найти.

Составь смертельный яд, глухую бездну вырой

Чернее всех грехов и преступлений мира, —

И все же будешь ты от истины далек.

Не догадался ты? Кто б догадаться мог!

Поближе подойди к зияющему зеву

Бездонной пропасти: люблю я... королеву!

Дон Цезарь

О небо!

Рюи Блаз

Во дворце есть человек один:

Над ним короною украшен балдахин,

Живет он сумрачно, в уединенье строгом;

Все перед ним равны, как будто перед богом;

Для всех, кто может быть в присутствии его

С покрытой головой, и честь и торжество;

Подвластны все при нем мучительному страху:

Он пальцем шевельнет — и мы с тобой на плаху;

Малейшей прихотью мир сотрясает он;

Живет, величием зловещим окружен,

И правит судьбами обоих полушарий;

И этот человек — король... И я, Сафари, —

Ты слышишь? — я ее ревную к королю!

Дон Цезарь

Ревнуешь! Ты — к нему?

Рюи Блаз

Ведь я ее люблю!

Дон Цезарь

Несчастный!

Рюи Блаз

Я схожу с ума, изнемогаю!

Не сплю ночей, а днем — ее подстерегаю.

Печальнее судьбу едва ли ты найдешь —

Жить при дворе, где все лишь ненависть и ложь!

Несчастная! И быть женою идиота,

Которого одно