На следующий день королева не пригласила хормейстера, а когда тот попытался согласно прочитанному внушению добиться встречи, коротко распорядилась:

— Завтра!

Хормейстер не возражал, выпадала редкая возможность просто выспаться, не будучи обязанным развлекать мадам.

Зато на следующий день за ним просто прислали. Первым, что увидел Клод, переступив порог заветной спальни, были листы бумаги, которые держала в руках королева.

— Вы умеете читать?

Вопрос был оскорбителен, Клод слыл одним из образованнейших людей округи, правда, это означало только, что остальные еще более безграмотны, но сомневаться в его умении читать…

— Тогда прочтите.

— «Диалог между Маргаритой де Валуа и ломовой лошадью о любви»…

Клод читал почти дословно пересказанный их вчерашний разговор. Конечно, мадам добавила немало и от себя, но суть сохранена. Одно обидно: его назвали ломовой лошадью.

— Ломовая лошадь, это про меня?

Королева насмешливо улыбнулась:

— А не вы ли так величали себя в разговоре с мадемуазель Жаннеттой?

Клод охнул, Жаннетта была той самой сговорчивой дочерью плотника, неужели королева знала об их интрижке? Он уже готов оправдываться, но Маргарита вдруг объявила:

— Я не буду вас больше мучить, но хочу вознаградить. За ваше терпение дарю вам земли в Помони. Не очень много, конечно, зато это дает вам дворянское звание.

Не успел счастливый хормейстер облобызать дарующую руку, как королева опустила его на грешную землю:

— Не благодарите, это еще не все. Я понимаю, как вам тяжело будет отказаться от наших любовных игр, — вот теперь Клод покрылся холодным потом, ужаснувшись мысли, что столь значительный для него дар придется всю жизнь «отрабатывать» в королевской спальне, — а потому спешу вас женить. Я нашла себе прекрасную замену.

Маргарита позвонила, и в комнату вошла дежурившая Мишлетт де Фожьер.

— Мадемуазель, как и обещала, я возвела Клода Франсуа в дворянство, и он готов жениться на вас. Не так ли, месье?

Бедолага только кивнул, пытаясь проглотить вставший в горле ком. Плакали его надежды прижать к сердцу Жаннетту!

— Поцелуйте же свою невесту!

Глаза королевы откровенно смеялись, она знала, что фрейлине давно нравился красавчик хормейстер, а потому со спокойным сердцем соединила эту пару, одновременно избавившись от обоих порядком надоевших придворных.

Но, определив судьбу любовника, она сама осталась в одиночестве. Маргарита просто не могла жить без увлечения кем-то, без любовного пыла. Причем она ведь не зря внушала Клоду, что главное не сама физическая близость, а ее предвкушение, ожидание, нетерпеливый любовный пыл…

Пока нового любовника не было, королева с головой окунулась в свое второе главное увлечение — книги. Канийак действительно имел неплохую библиотеку, но куда больше книг прислали по просьбе самой Маргариты из Парижа. Сначала она просто проглатывала Овидия, Данте, Петрарку, Боккаччо, потом занялась переводами. Прекрасно владея латынью, принялась переводить Лукиана.

На счастье Клода Франсуа, ему уже не приходилось выслушивать поэтические опусы королевы. Они были хороши, совсем не то, что насочиняли с поэтом Пюжадом, но едва ли столь изысканные строчки доставили бы удовольствие бедолаге.

Из Юсона в Париж, и не только туда, летели письма, написанные прекрасным слогом:

«…расстаться насовсем и даже не писать друг другу… значит подавить в себе душу и отнять у нее возможность не только вздыхать, но и дышать, принудить собственное сердце печальным обстоятельствам… любовь, которая озарила наши чувства, бессмертна, потому что бессмертен сам смысл любви, бесконечен круг, по которому она совершает свой полет…»

Неизвестно, что ответил на такое сожаление о невозможности переписки и воспоминание о любви Шамваллонн, которому строчки адресованы.

Но воспоминания воспоминаниями, а даже книги не спасали от тоски. Читать и переводить можно днем, а что делать ночью? Маргарита жаждала не просто объятий, а выражения прекрасных чувств. Но где в Юсоне взять того, кто был бы способен выражать?

И вдруг ее осенило:

— Надо обучить самой!

— Что? — изумилась присутствовавшая в комнате мадам де Шастильон. Задумавшись, королева произнесла вслух свою мысль, чем немало удивила фрейлину.

Но еще больше удивилась Шастильон, когда Маргарита вдруг принялась развивать мысль дальше.

— Да! Откуда в Юсоне взяться изысканному кавалеру? Их и в Париже-то не слишком много, все больше грубияны. Да еще и чтобы был красавчик.

От волнения Маргарита даже встала и прошлась по комнате. Фрейлина следила за королевой уже с интересом. Мадам явно не хватало любовника, но она права, где взять подходящего в Юсоне, здесь кавалеры наперечет.

— Если такового нет, нужно просто взять неглупого красавчика и обучить его галантной любви!

Шастильон хотелось сказать, что это не так просто, и она с сомнением покачала головой:

— Мадам, даже если найти кого-то из местных, кого можно бы обучить, как это будет выглядеть? Парня просто поднимут на смех.

Несколько секунд мадам соображала, потом решительно тряхнула головой:

— А мы сделаем это тайно! Только я и вы, чтобы больше никто не знал о такой задумке. Знаете легенду о Пигмалионе и Галатее? Он создал столь чудесную статую, что влюбился в собственное творение и вымолил у богини любви, чтобы она статую оживила. Мы найдем готовую статую, то есть красавчика, и создадим из него прекрасного, галантного любовника!

Королеве так понравилась собственная идея, что она даже захлопала в ладоши:

— Замечательно! Это даже интересней, чем завоевывать чье-то сердце в Лувре!

Маргарита нашла себе занятие, вместе с чрезвычайно довольной доверием королевы мадам де Шастильон она разыскивала среди окружающих подходящую для перевоспитания кандидатуру. С отчаяньем приходилось констатировать, что таковых просто не было. Дворянчики всех мастей, вившиеся вокруг королевы, были либо туповаты, либо категорически некрасивы. Ни то, ни другое Маргариту не устраивало.

Тогда она вдруг заявила фрейлине:

— Нужно искать не среди придворных! Пусть это будет сообразительный парень из простых.

Шастильон с сомнением покосилась на решительную королеву: что значит «из простых», не крестьянина же та имеет в виду? Но перечить не стала, пусть потешится простым, все чем-то занята…

Подходящий подопытный нашелся нечаянно, пришлось чинить лестницу, а свой плотник поранил руку и работать топором не мог, но он же посоветовал:

— У моего свояка на свадьбе у дочери как раз гостит его родственник из Арля. Он хороший плотник.

«Хороший плотник» пришел не один, вместе с ним работал сын. Заметив взгляд, который бросила на сына королева, Шастильон поняла, что жертва перевоспитания найдена.