— Погибла…

Ни умом, ни сердцем он не мог ни осмыслить, ни принять эту информацию. Казалось, тело и голова отделились друг от друга и закружились в каком-то диком черном вихре.

Он начал трясти головой, чтобы избавиться от этого ощущения, но стало только хуже.

— Она… она ведь… — Он в оцепенении показал на дверь. Покачал головой. — Нет-нет, не может быть… Что вы такое говорите…

Посетители молча переглянулись.

— Как… как это случилось?

— Ее убили, — рубанул Тернбулл.

Донован смотрел на него ничего не понимающими глазами.

— Убили?.. Кто?..

— Мы надеялись услышать это от вас, мистер Донован.

Донована словно стукнули по голове.

— Что вы имеете в виду?

— Мой коллега хочет сказать, — сказала Нэтрасс, бросая на напарника осуждающий взгляд, — что обнаружено тело с документами на имя Марии Беннетт.

— Вы хотите, чтобы я ее опознал? — глухо спросил Донован.

— Простите, но приходится просить вас об этом.

Донован закрыл лицо руками:

— Господи…

Нэтрасс и Тернбулл поднялись. Она обернулась к Доновану, посмотрела в глаза:

— Мы, честное слово, очень вам сочувствуем.

Он кивнул.

Они вышли, сказав, что подождут внизу. Донован снова опустился на стул, глядя прямо перед собой.

В голове, как акробаты в замедленной съемке, плыли мысли; в душе проносились чувства, как сошедший с рельсов на полном ходу поезд.

Рухнул целый мир, который он начал для себя создавать. Хрупкий мир, который разлетелся от дуновения темного ветра реальности, как соломенный домик.

Он снова одинок. Несчастен. Всеми покинут.

У него было чувство…

То же самое он испытывал, когда пропал сын.

Раздавленный, он сидел, не двигаясь с места.

В дверь постучала горничная, но, не дождавшись ответа, ушла.

Он продолжал сидеть, уставившись в пол.

Наконец он вспомнил, что внизу ждут двое полицейских. Встал, отправился в ванную. Посмотрел в зеркало, увидел свое мокрое лицо и только тогда понял, что плачет.

— Наверное, я должен вам сказать, что Мария и я… что мы любим друг друга… — Он запнулся, вздохнул. — То есть любили…

Нэтрасс кивнула, как будто его слова подтвердили то, о чем она знала или догадывалась.

— В таком случае вам, конечно, тяжело вдвойне, — сказала она.

Донован сгорбился на стуле, локти на коленях, пальцы сцеплены. Он не находил слов.

Они сидели рядом на пластиковых стульях в длинном-длинном коридоре, которому, казалось, нет конца — Донован находился в своем собственном мире, Нэтрасс — в ожидании, что он позволит ей войти.

Больничный морг.

Донована вели сюда через артерии больницы — бесконечные коридоры с бесчисленными стерильными дверями; за каждой новой дверью оставалось все меньше тепла, пока за ними не закрылись последние и они не оказались в сердце здания — морге.

Он увидел прямо перед собой сверкающие металлические столы с желобками по бокам. На одном из них лежало накрытое простыней тело. Тернбулл подошел к лаборанту в синем халате, показал на Донована. Тот приблизился к столу, откинул простыню.

Донована бил озноб, он опустил голову, уставился в пол. В недавнем прошлом он часто мысленно проигрывал то, что должно было произойти сейчас: простыню открывают, он видит тело, ему задают вопрос, он отвечает.

«Да, — неоднократно мысленно говорил он, — это Дэвид… Мой сын».

Волна боли после этого находила выход, наступало ощущение пусть уродливой, но завершенности.

Но это был не Дэвид.

Перед ним на столе лежала Мария. Глаза закрыты, волосы разметались, выражение красивого лица почти радостное — как в ту ночь, когда она заснула рядом с ним.

Посиневшая рваная рана на шее напоминала, что она не спит. Мария была теперь где-то совершенно в другом мире.

— Да, — кивнул он, — это она.

И отвернулся, понимая, что эта картина останется с ним навсегда.

Еще одна потеря.

Еще один призрак, который будет его преследовать.

— У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог это сделать? — услышал он голос Нэтрасс.

Он покачал головой.

— Может быть, этот человек как-то связан с тем, над чем вы работали?

Донован вдруг подумал о Джамале, но тут же отбросил эту мысль. Снова покачал головой.

— Вы что-то собирались сказать?

— Нет, я ничего не знаю.

— Над чем вы работали? Что вас обоих сюда привело?

Донован поднял на нее измученные глаза:

— Пожалуйста… Я понимаю, что вам нужно делать свое дело, я не меньше вас хочу, чтобы убийцу поймали, но… я не могу…

Нэтрасс понимающе кивнула, но было заметно, что его слова ее не удовлетворили.

В эту минуту к ним подошел Тернбулл с двумя пластиковыми чашками в руках. Одну он протянул Доновану, который удивленно посмотрел на его руку.

— Это чай, — пояснил Тернбулл.

Донован едва кивнул в знак благодарности, трясущимися руками взял чашку и поставил на пол.

Тернбулл сел рядом с ним с другой стороны.

— Где ее нашли? — обратился к нему Донован.

Нэтрасс и Тернбулл переглянулись, она кивнула, Тернбулл заговорил.

— В квартире Кэролайн Хантли.

— Чьей? — Донован нахмурился в недоумении.

— Кэролайн Хантли, — вмешалась Нэтрасс, — дочери Колина Хантли.

В памяти на секунду зажглась какая-то искра, но быстро потухла.

— Колина Хантли? — переспросил он.

— Пропавшего ученого, — сказал Тернбулл, изучая реакцию Донована.

— Вы не могли о нем не слышать, — сказала Нэтрасс. — Об этом похищении сейчас трубят все СМИ. Газеты, радио и телевидение. Полиция поднята на ноги.

— И работает в две смены, — сказал Тернбулл, но Нэтрасс сделала вид, что не услышала его замечание.

— Простите, я не в курсе.

Нэтрасс рассказала об исчезновении Колина Хантли, Донован слушал и кивал.

Наверняка он слышал или видел это имя, поэтому оно и показалось знакомым. Газеты, телевидение. Но в глубине сознания скреблась еще какая-то мысль, какое-то неясное чувство не давало покоя…

Он услыхал голос Нэтрасс — она о чем-то его спрашивала. Он поднял глаза:

— Простите, что вы сказали?