– Опять я в пролете, – горько усмехнулся Дэн.

– Не совсем. У тебя еще есть шанс.

– Предлагаешь мне убить Романа, как он Илью?

– Что ты! Но мы можем помочь следствию найти убийцу. Думаю, дядя не захочет оставлять свое состояние преступнику!

– У нас нет доказательств.

– Надо поискать их.

– Где?

– В его номере, например.

– Как мы туда попадем?

– Надо что-то придумать… Давай сделаем так… Ты отвлечешь девушку на ресепшен, а я возьму ключ от номера Романа.

– Как я ее отвлеку?

– Да как угодно. Что, у тебя фантазии нет?

– Ладно, что-нибудь придумаю.

Мэри просияла. У нее была удивительная улыбка. Не такая, как у Дэна. У него сдержанная, чуть застенчивая, но она играла на губах постоянно. Мэри же улыбалась редко. Но тогда как будто вспышка молнии – быстрая, яркая – освещала ее лицо и делала его невероятно привлекательным. Дэн обожал улыбку сестры. Жаль, что в последнее время она «сверкала» все реже.

Они спустились на ресепшен. Дэн вывел администратора из-за стойки, чтобы она на карте города, что висела на стене возле двери, показала вокзал, будто он не знал, где тот находится, и церковь, которую не собирался посещать, поскольку был атеистом. Краем глаза он следил за сестрой. Мэри все проделала быстро и четко. Шмыгнула за стойку, взяла ключ с крючка и скрылась за дверью, ведущей на лестничную клетку. Дэн, поблагодарив администратора, последовал за сестрой.

– Я войду в номер, – сказала она, – а ты постой у лифта…

– Зачем?

– Как говорят русские уголовники, постоишь на стреме. – Дэн недоуменно нахмурился. – Вдруг Рома явится, а я еще не закончу? Ты должен будешь его задержать.

– Понял.

– Все, я пошла…

Дэн махнул ей и двинулся к лифту. Там стояла кадка с большущим кактусом, он остановился возле нее, делая вид, что рассматривает растение. Прошло минут семь. Он стал нервно расхаживать вокруг кадки. Чего Мэри там застряла? Да и зачем влезла в номер? Теперь затея с обыском казалась ему идиотской. Рома не дурак, чтобы хранить в номере улики. У него же могут обыск провести…

– Дэн, – услышал он за своей спиной голос сестры и обернулся. – Пойдем.

– Ты все?

– Да.

Он облегченно выдохнул.

– Что-нибудь нашла?

– О, ты даже не представляешь, что…

– Стой, куда мы?

– В наш номер, я тебе такое расскажу!

– А ключ вернуть?

– Оставим его себе на всякий случай.

– Но как Рома попадет в номер?

– Ему откроют замок запасным. Ничего страшного. Решат, что ключ утерян. А этот я верну чуть позже.

Они зашли в свой номер. Мэри тут же сбросила с себя рюкзак, вынула из него бутылку воды и начала жадно пить.

– Да рассказывай уже! – поторопил Дэн сестру.

– Я нашла пакет, в котором лежали окровавленный свитер и нож.

– Не может быть!

– Я сама обалдела, когда обнаружила его. Это же верх глупости – держать улики в номере.

– И что теперь? Звонить в полицию?

– Я написала Роману записку и оставила ее на видном месте. Сообщила, что мы знаем о том, что он убийца. И потребовала его явки с повинной в полицию. Закладывать брата как-то нехорошо. Пусть сам признает свою вину.

– А если не признается?

– Тогда мы пойдем в прокуратуру. У нас не останется выбора.

– Но он уничтожит улики сразу, как только прочтет твое письмо! – Дэн был возмущен нелогичностью рассуждений Мэри, а также ее действиями. – Давай сейчас же позвоним в полицию…

– Нет, мы должны дать ему шанс.

– На что?

– Явка с повинной облегчит его участь.

– А тебе не наплевать, сколько он просидит в тюрьме? Двадцать или двадцать пять лет? Мне лично – все равно.

– Он наш брат.

Дэн застонал, закатив глаза.

– Хорошо, давай так. Подождем, когда он вернется в номер, и посмотрим, как он себя поведет, – предложила Мэри.

– Ясно – как. Возьмет пакет и унесет его, чтобы уничтожить. Еще сожжет твою записку. И будет жить дальше, наслаждаясь своим богатством.

– В номере он улики уничтожать не будет, так? И как только Роман покинет гостиницу, мы донесем на него.

– Надо сделать это сейчас! – уже кричал Дэн.

– Пожалуйста… – И она посмотрела на него умоляюще.

Дэн махнул на нее рукой и ушел в ванную, чтобы принять душ и снять напряжение.

Костя нервно расхаживал по квартире матери. Он находился в ней один – родительница ушла на работу.

Квартира была маленькой двухкомнатной хрущевкой, где одна из комнат проходная, такие жилища в народе «трамваем» называют. В ней они когда-то жили вчетвером: мама, отчим, Костя и его младшая сестра. Сейчас осталась одна мама. Дети обзавелись своими семьями, а ее муж умер четыре года назад.

Костя помнил, как страдал от того, что не имеет личного пространства. Он обитал в одной комнате с сестрой, да еще им выделили проходную. Ни минуты покоя! Кто бы знал, как Костя радовался, когда ему удавалось побыть дома одному. Жаль, что такой шанс выпадал крайне редко – родители работали по сменам, их графики не совпадали, а сестра была домоседкой.

Пожалуй, именно из-за этого, из-за вечного напряжения он стал раздражительным… А тут еще переходный возраст, гормоны… нереализованные желания…

Костя даже не мог спокойно мастурбировать, боялся, что его застукают!

И у него начались приступы неконтролируемой агрессии. Мама отвела его к психиатру. Косте назначили лечение, поставили на учет…

Терапия ли помогла или просто закончился переходный возраст, но он стал другим. Не сказать, что спокойным, но и не тем психом, каким был в юности. С возрастом же Костя научился себя настолько хорошо контролировать, что, например, на работе его считали душкой. Но он таким не был!

Костя ненавидел многих людей. И точно как в юности испытывал желание вцепиться в глотку то одному, то другому. Последние дни оно возникало не раз и не два. Вызывали его братья Тани – Илья и Рома.

О-о-о, как же Костя их невзлюбил!

Или, точнее – возненавидел.

Первым – Илью. Затем Рому. Да его, пожалуй, сильнее!

Костя и сейчас испытывал к ним то же чувство… Даже к мертвому Илье!

Он сразу почувствовал к нему неприязнь, едва Илья ввалился в дом Тани. Без приглашения, но с баулом безвкусных подарков и «тележкой» вранья.