– Бегу!

Вы не замечали, насколько пластичными и ловкими иногда бывают толстяки?

В каждом уважающем себя городе есть так называемая магическая лавка.

Как правило, это внешне неприметное строение где-то на окраине, рядышком с проходным двором. Никакого блеска – чем ободранней стены и замызганней оконные стекла, тем лучше.

Здесь не спрашивают, откуда у вас золото и почему руки испачканы кровью, здесь хладнокровно покупают изысканные ювелирные украшения на вес, быстро подсчитывают в уме сдачу и предлагают приобрести пару склянок с цветным содержимым. Красный раствор – приворот, желтый – на богатство, синий – отворот, черный… земному пути дядюшки рано или поздно все равно придет конец, но не все имеют достаточное терпение, чтобы дождаться. В случае угрызений совести рекомендуется принять зеленый раствор – для успокоения расстроенных нервов.

Заходят в магические лавки и нуждающиеся в заклинаниях. Произнесенные давно почившими или живущими далеко отсюда магами слова, аккуратно упакованные в неприметные серые коробочки с номерами, ждут своего покупателя. Естественно, ничего серьезного здесь нет, все мало-мальски стоящее изготавливается штучно. Так, безделушки. Пожаробезопасные фейерверки, заговоры на погоду, от похмелья или зубной боли– срок годности некоторых товаров давно истек, и проще обратиться к зубодеру, знахарке или популярным народным средствам вроде рассола и красной шерстяной нитки, натертой чесноком. Да и дешевле, если уж на то пошло.

Солнечный диск плавно двигался к горизонту, словно усталая голова к плечу. На Тор опускался вечер, неожиданно неся с собой небывалое потепление. Лишенный привычной остроконечной соседки-башни силуэт графского замка на фоне темнеющего неба казался незнакомым и оттого загадочным. Горячие порывы ветра шелестели в ветках деревьев, сбрасывая под ноги желтые листья. Нилс неторопливо брел вдоль улицы, расстегнув плащ и вместо четок перебирая через кожу кошеля круглые монетки. Одна, вторая, третья, четвертая… много. Так много он еще никогда не приносил. Отполированные тысячами подметок камни мостовой блестели в неярком свете фонарей.

Два квартала на карте Старого грода зачеркнуты. Мнимый врачеватель побывал практически в каждом доме, но ничего похожего на вход на станцию не нашел. Хоть и умен крестный отец мафиозной восьмерки пан приор, а все-таки ошибается. Всем известны истории, когда пираты перед смертью оставляли фальшивые схемы с указанием мест захоронения якобы несметных сокровищ. Наивные кладоискатели пыхтели неделями и месяцами, выкапывали целые колодцы, но, кроме воды и звериных костей, ничего не находили. Чем лучше морского разбойника чик, приговоренный к смертной казни? Карту нарисовать не успел и вместо этого пошутил со своим исповедником.

Вот и последний дом.

Монах переступил порог магической лавки с некоторой опаской – в подобном месте он был впервые. Тренькнул задетый головой колокольчик. Две здоровенные надутые жабы, расположившиеся на верхней полке, повернулись на звук со снисходительным любопытством постоянных жительниц. Было понятно, что никто и никогда их не купит, и пара пучеглазых болотных уродин так и проживет остаток жизни, все больше жирея на обильных харчах (насекомые кружились над полками в избытке).

Мгновенно потеряв интерес к посетителю, жабы прикрыли веками глаза и вновь погрузились в дрему. Из подсобки, отряхивая мокрые руки и что-то дожевывая на ходу, вышел торговец.

Будь Нилс чуть внимательнее, он бы насторожился. Уж очень скучный вид был у молоденького лавочника. Словно он ничего и никого не боялся, так как самое страшное с ним уже случилось. Но за сегодняшний непростой день монах окончательно перестал обращать внимание на людские странности, взамен обретя необходимую нагловатость, приличествующую статусу почетного гражданина Каперии, владеющего силой мануального врачевателя.

– Слушаю вас! – произнес лавочник равнодушно.

Нилс недовольно вздернул брови. Быстро привыкнув к подобострастию клиентов, он и от человека, стоящего по ту сторону прилавка, ожидал того же.

– Э…

Парнишка окинул покупателя взглядом, почти неуловимо задержавшись на клейме, поднял брови и понимающе кивнул. Пред очами Нилса появился кривой пузырек с туманным содержимым.

– Вот.

– Что это?

– Вам же для потенции? Деревенские монахи часто спрашивают. Настойка виагрового дерева, два паунда, принимать за полчаса до.

– До чего? – механически переспросил Нилс, мимоходом осматриваясь.

Продавец пожал плечами:

– Вам виднее. Перед мессой?

– Что-о? – изумился монах.

– Слушай,– разозлился лавочник,– откуда я знаю, чем вы там занимаетесь? Ко мне то и дело шастают церковники, и еще ни один не спросил небесной благодати в каплях! Плати за настой и шуруй отсюда с Богом. Или желаешь что-нибудь еще?

– Нет,– пробормотал окончательно растерявшийся Нилс, пряча пузырек за пазуху и роясь в пустом кармане, чтобы не доставать из-за пояса при свидетеле почти лопающийся пухлый кошель. Убедившись в бесплодности поиска, он вывернул второй карман и вытряс на затоптанный пол горстку монет.– Вот. А…

– Что?

Предложение освятить подвал выглядело бы просто смешно. Наморщив от усердия лоб, Нилс окинул взглядом полки и вдруг нашелся:

– Э-э-э… Заклинание бы!

– Какое? – напрягся лавочник, вращая глазами.

– Я слышал, есть такие веревки-указатели,– пробормотал Нилс, чувствуя себя окончательным идиотом.– Ты заговариваешь кончик на имя, бросаешь клубок, и она сама…

Глаза лавочника уставились куда-то в потолок.

– Сейчас нет.

– А вообще… бывают? – не унимался Нилс.– Правда? Кто-то, кажется, говорил мне, что вам подвозят время от времени…

– Да,– скрипнул продавец, сжимая руку в кулак и тыча большим пальцем в небо.– Иди. Иди уже, ты же расплатился!

– Скажите, а чтобы искать не человека, а… предмет. Большой предмет, типа жилого дома…

Лавочник указывал в потолок уже не одним, а сразу двумя пальцами.

– Что с вами? – растерялся монах.

Спустя секунду он уже не спрашивал.

Темная фигура стражника упала с потолочной балки, словно хищный паук, охнула, стукнувшись коленом, неловко смотала страховую веревку с крюком на конце. Кожаный жилет, надетый прямо поверх рубахи, в области груди и живота обшит защитными пластинами, на голову низко надвинут войлочный берет-шепта, завязанный под подбородком, из-под берета азартно блестят совсем еще юные глаза, опушенные длинными, как у девушки, ресницами. На заломе кокарда особого отряда его высочества, за спиной арбалет.

Из-за занавески, отделяющей подсобку, степенно, без суеты вышли еще двое стражников постарше – одинаково крепко сбитые и кривоногие. Руки на ножнах, шагают неслышно благодаря мягким подметкам, синхронно выставляя вперед ноги, словно родные братья. Вся разница лишь в том, что первый бородат, а второй гладко выбрит.