К тому времени Феодосий ещё не закончил усмирять готов на Востоке и не мог распылять свои силы, поэтому ему пришлось признать узурпатора при условии, что тот позволит Валентиниану II, родственнику Грациана, править Италией. Это не было идеальным решением, поскольку Валентиниан во всем подчинялся своей матери, убежденной арианке, а та постаралась сделать все возможное, чтобы укрепить ересь. Когда через несколько лет Максим вторгся в Италию, у Феодосия появился шанс изменить ситуацию к лучшему. К тому времени он вступил в новый брак, взяв в жены Галлу, сестру Валентиниана II и дочь Валентиниана I, и, так сказать, стал членом семьи. Это давало ему моральное право мстить за смерть Грациана. Феодосий заключил очередной невыгодный мир с персами и во главе своей армии отправился в Северную Италию, где в 388 г. разбил Максима и убил его.

Теперь Феодосий правил всей Европой. Он отпраздновал свою победу в Риме и сделал молодого Валентиниана II номинальным правителем Галлии, оставив наблюдать за ним одного из своих полководцев, франка по имени Арбогаст. Тот сумел очистить провинцию от сторонников Максима и занял главенствующее положение в этой части страны. Впервые в истории за спиной номинального главы государства стоял полководец-германец. В течение следующего столетия это стало нормальной ситуацией на западе Империи.

С возрастом Валентиниан становился все более своевольным и проявлял такую тягу к независимости, что в 392 г. (1145 г. AUC) Арбогаст убил его, и императору Феодосию снова пришлось мстить за одного из своих соправителей. Ему вполне удалось это сделать: в 394 г. император разбил франков и снова объединил империю после того, как генерал Арбогаст покончил жизнь самоубийством. В последний раз государством правил один человек. Случай с Арбогастом не заставил Феодосия прекратить использовать германцев на высших постах. Фактически у него просто не было выбора: только армия могла защитить императора, в особенности молодого, а все военачальники этой армии были германцами.

Один из тех офицеров, которым Феодосий доверял больше всего, ближе к концу своего правления носил имя Флавий Стилихон. Согласно принятым историческим данным, он происходил из вандалов, германского племени, нападавшего на владения Империи в недавнем прошлом и в ближайшем будущем собиравшегося повторить свои набеги. Тем не менее, Стилихон был верной опорой императора.

После смерти Валентиниана II, убежденного арианина, и после того, как Феодосий стал править всей Империей, влияние церкви в государстве резко усилилось и процесс преобразования религии пошел быстрым ходом. За заслуги императора на этом поприще благодарные христиане назвали его Феодосием Великим. Одним из примеров подобных заслуг можно считать запрет на проведение Олимпийских игр, который был издан в 394 г. Игры проводились в Греции начиная с 776 г. до н. э., то есть почти двенадцать столетий, и не были восстановлены в течение ещё примерно тысячи пятисот лет. Однако самое известное событие времен правления Феодосия произошло в 390 г., в то время, когда Арбогаст и Валентиниан II ещё правили в Галлии. В тот год офицеры в Фессалониках, городе на северо-востоке Греции, были растерзаны возмущённой толпой в ходе маловажного местного инцидента. В порыве слепой ярости император приказал отдать город на разграбление своим солдатам, и в ходе резни погибло около семи тысяч горожан.

Испуганный этим действием Амвросий, епископ Миланский, запретил Феодосию участвовать во всех церковных ритуалах до тех пор, пока тот не принесет публичное покаяние за свои грехи. Император продержался восемь месяцев, но наконец вынужден был исполнить это требование. Таким образом, был дан первый пример того, как церковь может не только действовать независимо от государства, но и в чем-то быть выше его. Очень показательно, что это произошло именно в Восточной империи, поскольку именно там столетие за столетием церковь все больше и больше влияла на государство.

Феодосий умер в 395 г. (1148 г. AUC), и, как ни удивительно, после этого Империя не сдала своих позиций. В течение полутора столетий ее правителям удавалось постоянно отбивать нашествия варваров, да вдобавок периодически сражаться с персами, зарившимися на ее границы, и справляться с мятежными полководцами внутри державы. Она выдержала распри между христианами и язычниками, арианами и католиками, раздиравшими государство на части, в то время как экономика падала, люди теряли надежду, армия много раз терпела поражение и наконец была просто-напросто вырезана под Адрианополем. Администрация Империи теперь полностью состояла из германцев, но всё-таки она выжила. Несмотря ни на что, границы государства оставались нетронутыми. Те провинции, которые в свое время завоевал Траян, то есть Дакия, Армения и Месопотамия, откололись от Империи, но сама она осталась целой.

Частично это случилось из-за того, что варвары были неорганизованны. Они никогда не объединяли свои силы под командованием одного лидера для того, чтобы вместе напасть на земли Империи, и вместо этого производили короткие рейды, эффективные только в то время, когда государство оставалось без надзора или его правители были заняты гражданскими войнами. Лишь изредка могли варварские толпы противостоять римской армии, которой командовал способный полководец. Короче говоря, для того чтобы варвары смогли уничтожить Империю или хотя бы большую ее часть, необходимо было, чтобы она сама развалилась изнутри. Даже различные катастрофы, следовавшие одна за другой в течение полутора столетий, недостаточно подточили Империю, чтобы она могла пасть под натиском врага. Только не сейчас. Смерть Феодосия ещё не предвещала конца.

Тем не менее, никогда ещё Империя не была настолько близка к окончательному поражению, как тогда. Все труды императоров и военачальников в течение полутора сотен лет, все сверхчеловеческие усилия Аврелиана, Диоклетиана, Константина, Юлиана, Валентиниана и Феодосия привели только к тому, что римлянам едва удавалось удержать свои рубежи. Персия всё ещё точила зубы на Сирию, германцы то и дело пересекали Рейн и Дунай (в то время как гунны позади них нетерпеливо ожидали своей очереди), и при первой возможности узурпаторы стремились захватить власть над государством. Если говорить точно, то в Империи были места, где ситуация улучшилась со времен анархии, охватившей всю страну во время, предшествовавшее началу правления Диоклетиана. Египет и Сирию можно было почти назвать процветающими провинциями, и в то время как большинство населения постепенно разорялось, некоторые местные землевладельцы становились всё богаче и богаче.

Тем не менее, в общем и целом можно было сказать, что корабль под названием «Империя» тонет и все попытки удержать его на плаву только лишали команду последних сил: ещё немного уменьшалось население, города немного больше беднели и разрушались, а администрация чуть-чуть дальше сползала в болото коррупции и беспомощности.

Интеллектуальная жизнь страны шла на спад вместе со всем остальным. Языческая литература (что вполне естественно) исчезала, и на фоне общего заката вспыхивали только отдельные лучи света. Так, например, Квинт Аврелий Симмах, родившийся около 345 г., стал последним представителем добродетельного и преуспевающего язычества в Риме. Он занимал множество высоких постов и был уважаем всеми за честность и гуманность. Это был последний из языческих ораторов, который не боялся письменно выступать против неизбежного распространения христианства. Он был одним из последних сенаторов, не исповедовавших христианскую религию, и когда Грациан убрал из сената алтарь Победы, то Симмах отправил письмо Валентиниану II, номинальному правителю Италии, прося его о том, чтобы символ старого Рима был восстановлен на прежнем месте. Этого не случилось, и взамен автора письма изгнали из Рима, однако позднее простили, он продолжал служить Империи на высоких государственных постах и впоследствии почил в мире.