— Как минойская женщина-змея, — вставил Грант.

Женский образ со змеями, обвившимися вокруг грудей и бедер, преследовал его неотступно.

Сорсель иронически поднял бровь, словно учитель, которого удивил ученик с последней парты:

— Très bien.[45]По версии Арриана, в храме Ахилла на Белом острове был оракул. Так где же ставить храм в честь неумирающего героя, где быть входу в мир мертвых, как не на Змеином острове?

— Так это же в чертовом СССР![46]— взорвался Джексон. Он ткнул пальцем в книгу. — Вы что, хотите сказать, что эта штука и так все время была у Советов?

За окнами, в долине, сверкнула раздвоенная молния, и капли дождя застучали по стеклам, словно пули. Все заполнил шум воды, бегущей по крышам, канавам и просто по склону горы.

— А там кто-нибудь бывал? — более спокойно, чем Джексон, спросил Мьюр.

Сорсель взмахнул мундштуком, словно жезлом.

— В тысяча восемьсот двадцать третьем году там высаживался офицер русского Черноморского флота капитан-лейтенант Крицкий. Свой отчет он отправил одному из академиков Императорской академии наук и изящных искусств.[47]

Все пятеро напряглись и подались вперед на своих стульях. Огонь трещал и плевался искрами, которые подпрыгивали и улетали в дымоход.

— Нашел он что-нибудь?

— Он нашел, что остров заслуживает свое название. — Сорсель закурил новую сигарету и вставил ее в мундштук. — Там было полным-полно змей. Также там было много птиц. Он не мог сделать и двух шагов без того, чтобы не наступить на них. Вы читали Арриана? — спросил он, внезапно поворачиваясь к Марине.

Она медленно кивнула:

— Он утверждал, что на Белом острове много птиц. Каждое утро они спускаются к берегу и обмакивают свои крылья в море, а потом взлетают и разбрызгивают воду над храмом. После чего приземляются и подметают крыльями двор храма.

Джексон поерзал на стуле:

— Может, пропустим сказки? У нас нет времени, особенно если дядюшка Джо хранит эту вещь у себя на заднем дворе. Этот Крицкий, или как его там, нашел что-нибудь важное?

Сорсель смерил его тем взглядом, которым только француз может смотреть на американца. И произнес, намеренно поворачиваясь к остальным:

— Он обнаружил античный храм.

Слов ни у кого не нашлось. Гости смотрели на Сорселя, оцепенев от надежды, жадности, от страха услышать его следующие слова.

— А еще что-нибудь? Что-нибудь… ну, ценное?

Сорсель, прищурившись, окинул Джексона недобрым шершавым взглядом:

— Странный вопрос. Интересно, мистер Джексон… Я отвечал на ваши докучливые вопросы как мог, я впустил вас в свой дом, хотя вы принесли мне опасность, но теперь мне бы хотелось знать — отчего вы так интересуетесь Белым островом? Вы археолог? Что привело в наше опасное время пятерых разных и, простите, странных людей к моему порогу? Вы сами-то мне все рассказали? Мне так не кажется. — Он оглядел комнату: Мьюр сидел с вызывающим видом, Джексон был просто раздосадован, Рид смотрел на свои туфли. Никто не поднял на него глаза.

— По легенде, на этом острове огромные сокровища.

Марина произнесла это тихо, но ее слова наэлектризовали воздух в комнате. Мьюр издал сдавленный, булькающий звук, словно у него начался какой-нибудь приступ. Рука Джексона оказалась за отворотом его пиджака, там, где под мышкой находился кольт, а Грант на всякий случай потянулся к «уэбли». Только Рид и Сорсель оставались спокойны и внимательны. Сорсель жестом пригласил Марину продолжать.

— По словам Арриана, храм на Белом острове видел немало подношений от тех моряков, которые бросали там якорь. Арриан описывает кучи серебряной посуды и золотых колец, завалы драгоценных камней. Настоящая сокровищница.

Мьюра отпустило, рука Джексона показалась из-под пиджака. Грант по-прежнему держал руку на револьвере.

— Согласно тексту, они также приносили в жертву коз. — Марина и Сорсель обменялись заговорщическими улыбками. Гранту это не понравилось. — Но, насколько я знаю, капитан Крицкий нашел одни камни. Никаких сокровищ. Вероятно, они спрятаны где-то в недрах острова. Еще более вероятно, что они давно уже были найдены. Черное море всегда считалось прибежищем пиратов и разбойников. — Сорсель с холодной улыбкой склонил голову в сторону своих посетителей. — Если поедете туда, осторожнее там с находками. У древних греков был повод опасаться Черного моря как места, лежащего за пределами мира, места, населенного дикарями. Дикими амазонками, кровожадными листригонами, сиренами и змеями. Не следует обманываться целомудренным названием Белого острова. Христианство заставило нас слишком крепко поверить в то, что после смерти мы попадем в счастливое место, где среди мягких облаков слышна музыка арф и хоровое пение. Греки придерживались другого мнения. Даже для героев это было недоброе, неприветливое место. У Филострата есть история про Белый остров, о том, что дух Ахилла однажды попросил проплывавшего мимо моряка привезти ему из Малой Азии некую молодую рабыню. Когда купец выполнил просьбу, Ахилл устроил в своем храме роскошный праздник в его честь. Однако, когда купец плыл прочь, он услышал жуткие звуки — с острова доносились крики невыносимого мучения. Это Ахилл отрывал девушке руки и ноги.

Джексон встал:

— Ну, большое вам спасибо, господин Сорсель. Пожалуй, мы пойдем. Вы нам… э-э-э… очень помогли.

Остальные остались сидеть.

— А табличка? — спросил Мьюр. — Мы же за ней приехали.

— За чем вы приехали? — Голос Сорселя погрубел от гнева. Он поднялся. Огонь бросил его длинную тень по всей комнате. — В моем доме вы не можете ничего от меня требовать. Моя коллекция принадлежит только мне. Я ни с кем не собираюсь ею делиться. Если только у вас не найдется, что предложить взамен.

— Идем, — сказал Джексон нетерпеливо. — Остров мы и сами можем найти. А табличка нам не нужна. Мы ее все равно прочитать не можем.

— А что мы станем делать, когда приедем на остров? — Грант еще ни разу не видел, чтобы Рид был так сердит. — Мы даже не сможем начать поиски, если не узнаем, что на табличке написано. А что, если на второй половине какая-нибудь очень важная информация? Что бы ни находилось на острове, оно явно не лежит на виду у всех.

— Закройте рот! — рявкнул Джексон.

На миг все забыли и про Сорселя, и про то, что они находятся у него в доме, — трое мужчин смотрели друг на друга, а хозяин наблюдал за ними от камина и слушал с несколько отстраненным любопытством.