XXXII. Конец политики авантюризма). Однако в январе 1988 г. Совет Безопасности ООН единогласно осудил Израиль за то, что власти страны подвергали тюремному заключению и высылке арабских жителей, участвовавших в демонстрациях. Разочарование стран Запада нашло наиболее явственное отражение в политике Франции по отношению к Израилю. Будучи в первый раз избранным на пост президента Франции в 1981 г., Франсуа Миттеран, социалист и человек, известный своим хорошим отношением к евреям, не скрывал своих симпатий к еврейскому государству. Он не стал слишком демонстративно выражать свое недовольство по поводу израильской бомбардировки ядерного реактора в Ираке. Он дважды бывал в Израиле, став, следует отметить, первым президентом Франции, посетившим еврейское государство. Миттеран хотел создать атмосферу, благоприятную для реализации Кэмп-Дэвидских соглашений, и потому — единственный из лидеров стран ЕЭС — он не поддерживал постоянные осуждения Израиля. И все-таки к 1987 г. даже Миттеран не смог больше воздерживаться от критики поселенческой политики Израиля, после чего он стал принимать во Франции Ясира Арафата и других представителей ООП.

И вот, наконец, Соединенные Штаты, при администрации Буша, приняли по отношению к Израилю политику более строгую, чем когда-либо со времен Эйзенхауэра—Даллеса. Такая перемена отношений стала возможной, поскольку и внутри еврейской общины США прошла трещина — еще не очень значительная в 1970-х гг., но все больше и больше расширявшаяся после Ливанской войны, после дела Джонатана Полларда и приведшая едва ли не к расколу в годы палестинской интифады. Идея “единого Израиля” была не чужда ультраортодоксальным элементам общины. Подобно их единомышленникам в Израиле, они следовали призывам своих раввинов, противившихся уходу из “Богом заповеданных” Иудеи и Самарии (Гл. XXVIII. Главная тема: поселения. Гл. XXXI. Усиление идеологического противостояния). На протяжении многих лет даже такие организации, представляющие большинство еврейского населения США, как Антидиффамационная лига и Конференция президентов основных еврейских организаций, провозглашали принцип единства мнений с правительством Израиля — вне зависимости от политической ориентации последнего. Тем не менее представители реформистского иудаизма первыми стали вслух критиковать политику территориальных приобретений Израиля, и их позицию разделяли представители Американского еврейского конгресса. К 1988 г., когда интифада была в самом разгаре, явно выраженное снижение эффективности кампаний, проводимых Объединенным еврейским призывом, стало отражением замешательства и неоднозначного отношения к Израилю со стороны американского еврейства в целом.

Таким образом, не было ничего удивительного в том, что инициатива поисков выхода из арабо-израильского тупика должна была стать результатом совместных усилий израильтян и американских евреев. На протяжении ряда лет все большее число израильских журналистов, равно как и депутаты кнесета от левых партий, нарушали официальный запрет израильских властей относительно частных контактов с ООП. Встречаясь с Ясиром Арафатом и другими руководителями ООП в Тунисе или в европейских странах, они затем во всеуслышание сообщали о содержании своих бесед. К концу 1980-х гг. даже правительство Шамира уже перестало требовать наказания тех, кто нарушает этот запрет. Затем, в июне 1988 г., Арафат и его заместитель Бассам Абу Шариф опубликовали документ, в котором отмечалось, что они не против прямых переговоров с Израилем и готовы наконец признать законность требований Израиля безопасного существования. Такая инициатива объяснялась целым рядом существенно важных факторов. Прежде всего, следует назвать тяжелое положение палестинцев и вместе с тем намерение палестинского руководства использовать тактические преимущества интифады, прежде чем она, достигнув пика, начнет затихать. Далее, фактическое прекращение поддержки со стороны Советского Союза. Потом — настойчиво циркулировавшие слухи о возможной двусторонней договоренности между королем Хусейном и Шимоном Пересом. К этому следует добавить обеспокоенность палестинцев притоком репатриантов из Советского Союза, что создавало новые демографические возможности для заселения Западного берега. И все-таки самым значимым фактором было явно выраженное безразличие всего арабского мира к судьбе палестинцев. Так, на совещании стран Арабской лиги в Аммане в ноябре 1987 г. основное внимание собравшихся было уделено ситуации, связанной с непрекращающейся войной между Ираком и Ираном (Гл. XXXIV. Огненный ветер с Персидского залива). Что касается палестинского вопроса, то он на этом совещании фактически не рассматривался.

Немедленным следствием инициативы Арафата стало проведение ряда неофициальных встреч, организованных сначала в Стокгольме в марте 1988 г. под эгидой заместителя министра иностранных дел Швеции Пьера Шори, в которых приняли участие делегация ООП во главе с Бассамом Абу Шарифом и двое американских евреев, Стэнли Шойнбаум и Рита Хаузер. Шойнбаум, житель Лос-Анджелеса, был видным деятелем Демократической партии, либералом по убеждениям и старым другом Пьера Шори; Хаузер, представлявшая Республиканскую партию, жила в Нью-Йорке и, будучи юристом, в свое время работала в администрации Никсона. Оба американца имели тесные связи с Международным центром мира на Ближнем Востоке, организацией, созданной в 1982 г. Абой Эвеном и Пьером Мендес-Франсом. Прежде чем начать переговоры с представителями ООП, Хаузер и Шойнбаум проконсультировались с заместителем государственного секретаря Ричардом Мерфи, чтобы определить для себя тот минимальный уровень, на котором администрация США готова вступать в дипломатические контакты с ООП. Мерфи подчеркнул, что Арафат должен в явном виде признать Резолюцию ООН № 242, в которой подтверждается “право Израиля на существование в качестве независимого государства ближневосточного региона”, а также “осуждается и объявляется неприемлемой террористическая деятельность в любых ее видах”.

Сначала в Стокгольме, а затем, полгода спустя, в Женеве Хаузер и Шойнбаум оказывали давление на представителей ООП, требуя признания этих положений ооновской резолюции. Особо благоприятными оказались обстоятельства в Женеве, где Генеральная Ассамблея ООН именно в это время собралась для того, чтобы выслушать обращение к ней Арафата — которому, как террористу, власти США не давали визу для въезда в Нью-Йорк. Средства массовой информации широко освещали все происходящее в Женеве. И вот 14 декабря Арафат подтвердил на пресс-конференции свое безусловное признание Резолюции № 242. “Я признаю право всех сторон ближневосточного конфликта на мирное и безопасное существование, — заявил он, — включая Палестинское государство, Израиль и все соседние государства”. Реакция США была максимально оперативной — буквально через несколько часов государственный секретарь США Джордж Шульц заявил в Вашингтоне, что больше не существует препятствий для официальных контактов между ООП и США. И вскоре эти контакты возобновились — впервые с 1975 г., в предварительном порядке, с участием посла США в Тунисе.

Тем временем в Иерусалиме правительство Шамира высказало свое крайнее недовольство. И тогда, и впоследствии израильские официальные лица подчеркивали, что председатель ООП отнюдь не демонстрирует аналогичную “гибкость” в своих заявлениях относительно Израиля, когда он делает их в странах арабского мира. И этот человек, и возглавляемое им движение должны рассматриваться как угрожающие самому существованию Израиля. Тем не менее важно отметить, что высказывание Арафата, при всей его неоднозначности, было воспринято с явной признательностью и облегчением не только администрацией Рейгана, но также видными деятелями конгресса