глазами полной Тьмы, что словно веселилась, наблюдая за всеми нами. — А ты, думаешь, по природе определять беременность на таком маленьком сроке? По природе, испытывать токсикоз, который обычно начинается со второй недели? По природе, желать разнести по кирпичику дом, потому что мне не понравился запах овощей? — тяжело дыша от злости, говорила она сквозь сжатые зубы. Что странно, Нур убегать не пожелал, а приклеился к стене, будто часть интерьера. Хотя, если честно признаться, у самого такие мысли закрадывались. Прикрыв глаза, Мила сосредоточилась на дыхании, успокаиваясь. А потом с остервенением принялась уничтожать содержимое тарелок, позабыв и о нас, и о приборах. Чем больше она ела, тем спокойнее и сытее становилось нам. Я это отчётливо видел, по вытягивающимся в изумлении лицам побратимов. — Так что за план вы придумали? — спустя десять минут, истинная смотрела на нас благосклонно и даже с нежностью. Интересно, остальные мужчины, своих беременных жён тоже боятся или это только нам так повезло? Это же надо, какой разгон от «я вас всех съем» до «как же я всех люблю» и обратно.

— Мы купим всех рабов, привезём в поместье, и ты найдёшь среди них своего истинного. — с воодушевлением начал я и заметил, как глаза жены увеличиваются в размерах.

— Ладно, допустим. — выдавила она из себя, тряхнув головой. — Но куда ты денешь остальных? Сразу предупреждаю, может для вас это и нормально — иметь рабов, делать из них игрушки для развлечения публики, но для меня нет. Я не позволю их вернуть назад! Есть возможность их отпустить?

— Нет. По нашим законам, если раб хочет получить свободу, должен отработать сумму своей покупки и все долги, которые у него есть. — ответил демон.

— А если раб оказывается истинным какой-нибудь женщины? Как у меня.

— Обычно таких приказывают убивать. Женщины знают, что такой истинный ничего не может дать. — спустя несколько минут молчания, всё-таки ответил.

Я сам видел, как один раб оказался истинным Витари и как та с этого бесилась. Да, её разум затмевали инстинкты, которые говорили соединиться с избранником, но эта женщина любит деньги больше, чем что-либо другое. Она отдала приказ убить раба через несколько дней после знакомства, хотя и сама потом несколько лет ходила словно тень, потеряв часть души. Зато другие женщины говорили, какая она молодец, что не позволила внутреннему зверю взять верх над разумом и принять в семью раба.

— Я не позволю убить своего истинного! — в предложении не было ни одного рычащего звука, но у Милы получилось сказать это с такой силой, что у Сеера вылезли и прижались к голове уши.

— Милая, его никто и не тронет. — Торий успокаивающе погладил девушку по голове. — Я пойду вместе с Селимом и прослежу за всем. А потом мы вместе снимем с них ошейники. Хорошо?

— Да-а-а… — истинная зевнула, прикрывая рукой рот и сонно потерла глаза. Я и сам чувствовал, что после обеда супругу разморило и её клонит в сон. У беременных должно быть так?

— Может ты поспишь? Сеер побудет с тобой. А когда ты проснёшься, мы уже вернёмся, привезя тех бедных парней. — никогда бы не подумал, что Тёмный Бог способен на подобные нежности. Ласковый голос, нежный поцелуй в висок, поглаживание животика, располагающа улыбка. Да тут и мужик растает, что уж говорить о нашей жене.

Как ни странно, но Мила согласилась, решив отложить разговоры на другое время и вскоре уснула. А мы стояли над нашей истинной и слушали, как бьются дорогие для нас сердца. Подождите. Сердца? Как такое возможно? Рано же ещё. Подумав, что у меня слуховые галлюцинации, спросил помощи у побратимов. Но и те, подтвердив мои предположения, стояли, словно их арх в своё логово привёл, как почётного гостя.

— Я, конечно, не знаток, но что-то мне подсказывает, беременность нашей супруги проходит слишком быстро. Может она права и не зря возмущается, жалуясь на самочувствие? — неуверенно предположил Нэбирос, почёсывая в задумчивости затылок.

— Нур, приведи лекаря. Быстро!

Не просил, приказывал, начиная волноваться и ждать подлянки от Судьбы. Уж слишком эта дама любит в самые счастливые моменты подсовывать под нос телеги с дерьмом, наглядно показывая, что жизнь не так сладка. Брат убежал, вернувшись буквально через минуту с Динаэлем на плече. Тот возмущался, но стоило услышать причину, его необычной доставки, посерьёзнел и склонился над животом Милы, что-то магича. Он то хмурился, то приподнимал в удивлении брови, но было понятно — он не знает, почему сердце ребёнка забилось так рано.

И словно этого было мало, в комнате засиял портал из которого вышли двое похожих мужчин в белых одеждах. И будь я проклят, если это не боги нашего мира пожаловали! Торий резко переменился в лице. Было видно, что он зол их появлением, но почему-то кое-как мог сдерживать вырывающийся из него хохот.

— Не смей, Торий, даже рот открывать по этому поводу! — грозно прошипел мужчина с золотыми глазами, так и пышущий гневом.

— Если вы пришли снимать проклятия, то проваливайте! — взяв себя в руки, Тёмный прикрыл Тьмой, от постороннего взгляда, кровать с нашей истинной. — Нур, Дин, пошли вон! — тем два раза повторять не нужно. Любой здравомыслящий человек почувствовал бы, как сгустился в комнате воздух, давя на сознание.

— Да может мы просто… — с весёлой усмешкой заговорил Бог Стихий, но бросив взгляд на кровать, пораженно умолк и пихнул своего брата в бок. — Не может быть…

— Брат, скажи, что мне это не кажется. — неверяще пробормотал Бог Жизни, заговорив шёпотом, не отводив жадного взгляда с постели, где спала наша жена.

Они синхронно сделали шаг вперёд, но Торию это не понравилось, и он откинул их к противоположной стене. Поняв, что драки могущественных существ, называющими себя богами, не избежать — накрыл кровать пологом тишины и подал знак остальным побратимам стоять на страже. Мы понимали, что вмешиваться в их драку будет только сумасшедший, поэтому просто следили, чтобы они как-то не навредили, потревожив сон Милы.

Кажется, моя супруга хотела сделать ремонт в нашей спальне? Что ж, теперь у неё появилась эта возможность. Вся мебель была разбита в щепку. То, что приходила она в такое состояние ударяясь о спины богов — упоминать не будем. Заливной пол пошёл трещинами, так же как и стены. Они даже умудрились разгромить камин! Явились гости, на мою голову и кошелёк называется.

— Она моя! — Торий умудрился припечатать обоих братьев к полу, прорычав им это в разбитые лица.

— Твоя. А ваша дочь — наша! — глаза Найтэра то и дело меняли цвет, показывая,