Так вот, именно этот фланговый удар и предложил Троцкий. Вернее, военспецы, сидевшие в его штабе. И в этой задумке все правильно, кроме одного. Наступать пришлось бы по казачьим землям, где половина населения, казаки, большевиков на дух не переносила. То есть красные получали бы гарантированную партизанскую войну в тылу. А ведь они уже знали: именно из-за партизанской войны в колчаковском тылу удалось так быстро победить армию адмирала. Троцкий таких особенностей Гражданской войны так и не научился понимать.

Другой план пробивал Сталин. Он состоял из двух ходов. Первый – контрудар в лоб белым. А когда белые увязнут в боях, предполагался второй ход – наступление с того же левого фланга силами конной бригады Буденного. Но не в глубокий тыл, а по наступавшим войскам.

Вот что писал Сталин Ленину по поводу двух этих планов: «Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предполагаемый) поход в среде враждебной, в условиях абсолютного бездорожья – грозит нам полным крахом. Не трудно понять, что этот поход на казачьи станицы, как это показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты своих станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, т. е. может лишь усилить Деникина.

Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отмененный практикой старый план, заменив его планом основного удара из района Воронежа через Харьков – Донецкий бассейн на Ростов. Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот – симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение. Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, – линию Воронеж – Ростов (без этой линии казачье войско лишается на зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается донская армия, замерзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая – Царицын будет отрезана). В-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл. В-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет, если, конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчет мира и пр. В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остается без угля».

Сталин второй план пробил. Результат известен. Орловско-Кромкая (11 октября-18 ноября) и Воронежско-Касторненская (24 октября-15 ноября) операции стали поворотной точкой в Гражданской войне. Белые потерпели фатальное поражение, после него, несмотря на отдельные и весьма серьезные успехи, шансов на победу у них уже не было.

Кстати, после этой победы именно по инициативе Сталина бригада Буденного была переформирована в Первую конную армию, ставшую первым в мире конно-механизированным соединением[49]. И эта армия разнесла в клочья справедливо прославленные белые кавалерийские части.

Особняком стоит советско-польская война. С одной стороны, она уже не относилась к Гражданской – это было агрессией иностранного государства. С другой – белые в лице Врангеля искали договоренности с поляками.

Поляки начали активные боевые действия в феврале 1920 года. Планы у них были наполеоновские – восстановление границ 1772 года – то есть захват Белоруссии и Правобережной Украины. К маю 1920 года поляками оказались захваченными Киев и Минск.

Но тут процесс пошел в другую сторону. 26 мая Красная Армия перешла в контрнаступление. Удар получился отменный. Польская армия покатилась назад. 26 июля РККА перешла на польскую территорию. Поляки заговорили о мирных переговорах. Но большевики и слышать об этом не желали. Причин тут много. Но несомненно, что одной из главных была идея мировой революции. Ведь в Германии обстановка продолжала оставаться неустойчивой. А захват Польши открывал прямую дорогу к немцам. Красные двинулись на польскую территорию. Командовал ими Михаил Николаевич Тухачевский. Ставленник Троцкого. Именно он в Свияжске непосредственно формировал войска. В приказах Тухачевского в изобилии присутствует характерное для Троцкого словоблудие – о мировой революции и всем таком прочем. Очевидно, что все это Тухачевский не сам придумал. Поручик царской армии вступил в партию большевиков только в 1917 году исключительно из карьерных соображений. Его очень прельщали лавры Наполеона, который тоже начал путь от поручика к императору, поставив на крайних революционеров.

Сам же Троцкий, дорвавшись до реализации своих планов, разошелся вовсю: «Войны избежать не удалось. И наша задача теперь – отсечь голову хищному польскому орлу и тем самым помочь польским рабочим и крестьянам поднять над польской республикой знамя, на котором будут, как и у нас, символы труда!»

На самом-то деле польские рабочие и крестьяне ненавидели российскую власть независимо от цвета знамен. Немногочисленные сторонники большевиков, вроде Дзержинского, уже давно были в России. Остальные же были готовы воевать с «москалями» до конца. Сталин это понимал. Он писал: «Тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение – „чувство отчизны“ – передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польской армии. Конечно, тыл Польши неоднороден… в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы порвать чувство национального единства и заразить противоречиями разнородный в классовом отношении фронт. Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними, без сомнения, трудно было бы бороться».

24 июня в беседе с корреспондентом УкрРОСТА Сталин высказался еще резче: объявил «неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о „марше на Варшаву“, другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут примириться лишь на „красной советской Варшаве“».

Возможно, именно на Польской войне Сталин всерьез усомнился в интернационалистских догмах большевиков.

Троцкий же не унимался. 14 августа он издал приказ, начинавшийся словами: «Герои, на Варшаву! Герои! Вы нанесли атаковавшей нас белой Польше сокрушительный удар… Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира. Но именно для этого нам необходимо отучить правительство польских банкротов играть с нами в прятки. Красные войска, вперед, герои, на Варшаву! Да здравствует победа! Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Армия! Председатель Революционного военного совета Республики Троцкий».

Все знают, чем это закончилось. Зарвавшийся Тухачевский, как и Колчак и Деникин – проморгал фланговый контрудар – и вышел один сплошной позор.

Сталин принимал участие в событиях в качестве члена Реввоенсовета Юго-Западной группы войск, наступавшей на Львов. Город не взяли, впрочем, и штурмовали его вяло. Дело в том, что ударной силой этой группы была Первая конная армия. Буденовцы обладали высокой боеспособностью, но они же были склонны к грабежам и еврейским погромам. Львов был богатым городом, да и евреев в нем имелось много. Так что опасались: если город будет взят, то дальше Первая конная надолго утратит боеспособность. (Такое уже случилось после взятия коноармейцами 9 января 1920 года Ростова. Тогда буденовцы «выпали в аут» на 12 дней, чем сорвали дальнейшее наступление.)