На столе лежал металлический нож для разрезания конвертов, идеально подходящий для того, чтобы разжать зажимы, мешающие, как она догадалась, открыть окно. Освободив раму с обеих сторон, Пери вновь налегла на нее. Рама с неожиданной легкостью пошла вверх. Теперь Пери оставалось лишь направить птичку к спасительному выходу. Стащив с себя свитер, Пери принялась размахивать им в воздухе.

– Это что, новый танец? – раздался чей-то голос за ее спиной.

От испуга у Пери перехватило дыхание. Повернувшись, она увидела, что профессор Азур стоит в дверях и смотрит на нее, насмешливо улыбаясь. Теперь, когда он был совсем близко, она разглядела, что его длинные каштановые волосы отливают золотом, словно темный гобелен с вплетенными в него золочеными нитями. Сейчас он был без очков.

– О, простите, простите, – выдохнула Пери, сделав шаг к нему и тут же отпрянув. – Я не хотела заходить в ваш кабинет без разрешения.

– Так почему же все-таки зашли?

В голосе его звучало неподдельное любопытство.

– Э… э… Дело в том, что я увидела… эту птицу…

– Какую птицу?

Пери указала налево, туда, где мгновение назад метался щегол. Но никакой птицы там не было. Она нервно окинула комнату взглядом. Щегол исчез бесследно.

– Наверное, вылетела в окно, пока мы разговаривали, – окончательно смутившись, пробормотала Пери.

В течение целой минуты, показавшейся ей часом, профессор Азур не произносил ни слова и не сводил с нее глаз. Во взгляде его вспыхнул огонек узнавания, словно она была книгой, которую он читал прежде, но успел основательно подзабыть.

Наконец он сказал:

– Кстати, это янтарь.

– Что? – не поняла Пери.

– Благовоние, на которое вы смотрели, – пояснил Азур. – В разные дни недели я жгу разные. По четвергам – янтарь. Вам нравится янтарь? – (Пери растерянно молчала.) – В Древнем Риме женщины постоянно носили при себе янтарные шарики. Кто-то – ради их приятного запаха, кто-то – для защиты от ведьм.

Она по-прежнему молчала, чувствуя, что голова у нее идет кругом. Наверное, тут сыграли свою роль предостережения Троя, а может, профессора Азура окружала особая аура.

– Только не говорите, что вы боитесь! – воскликнул он, почувствовав ее смущение.

– Янтаря?

– Ведьм.

– Нет, конечно, – быстро проговорила она.

Внутренний голос подсказывал ей, что раз он видел, как она рассматривала курильницу с янтарем, значит он появился уже давно и птицу тоже видел.

– Профессор, еще раз простите, что зашла в ваш кабинет, – сказала она.

– Вы извиняетесь с неимоверной частотой! – усмехнулся Азур. – За три минуты уже второй раз. Если это ваш средний показатель, его необходимо снизить, вам так не кажется?

Пери вспыхнула. Профессор попал в точку. Она и в самом деле то и дело просила прощения – за двухминутное опоздание, за то, что слишком рано отпустила дверь, которую придерживала для другого человека, за то, что обгоняла кого-то на тротуаре, за то, что в супермаркете слегка задевала тележкой другого покупателя. Слова «извините» и «простите» буквально не сходили у нее с языка.

– У меня есть гипотеза, – сообщил Азур, отбрасывая волосы со лба. – Люди, которые имеют привычку извиняться без повода, также склонны без повода рассыпаться в благодарностях.

Пери судорожно сглотнула.

– Возможно, причина в том, что этих людей постоянно гложет беспокойство, – сказала она. – Они изо всех сил стараются ладить с окружающими, но знают, что пропасть все равно остается непреодолимой.

– Какая пропасть? – спросил Азур.

– Между ними и другими людьми, – ответила Пери и тут же пожалела о своих словах. Стоило ли открывать свои чувства перед этим совершенно незнакомым человеком, да еще профессором. Что общего может быть между ними?

Азур, обойдя Пери, уселся за письменный стол, написал что-то на листе бумаги и прицепил его рядом с другими на тянувшейся через комнату леске.

– Значит, вы боитесь, что другие студенты не считают вас своей? – повернулся он к Пери. – Не верят, что вы одна из них? Видят в вас обманщицу, которая прикидывается не тем, кто она есть на самом деле? А какая же вы на самом деле? Вы считаете себя неадекватной? Ненормальной? Умственно отсталой?

– Я этого не говорила, – возразила Пери; все мышцы ее напряглись в ожидании следующего удара.

Не обращая внимания на ее реакцию, он продолжал:

– Вы думаете, что не имеете права учиться в Оксфорде, верно? Но почему?

– Этого я тоже не говорила! – Она стояла, опустив голову, уткнув взгляд в малиновый ковер на полу, который напомнил ей такие же домотканые ковры в ее родном доме. – Здесь… все очень умные… и так много знают, – добавила она, обращаясь к своим ногам.

– А вы? Вы разве не умная?

– Конечно, я не дура. Но мне надо очень много работать. Другие студенты легче адаптируются к университетской жизни. Я же постоянно сталкиваюсь с какими-то трудностями, – призналась Пери. Тут она вспомнила, зачем сюда пришла. – Вообще-то, мне бы очень хотелось узнать подробнее о вашем семинаре. Доктор Реймонд посоветовал мне обратиться прямо к вам.

– Доктор Реймонд?

Судя по тону Азура, он не слишком жаловал ее куратора, однако не стал заострять на этом внимание. Отыскав на столе какую-то папку, он вытащил из нее исписанный лист бумаги, пробежал его глазами, состроил недовольную гримасу, смял листок, превратив его в бумажный шарик, и отправил в мусорную корзину.

– Боюсь, вы опоздали, – провозгласил он, завершив эти манипуляции. – Я уже набрал участников. Существует достаточно длинный лист ожидания.

Подобного поворота событий Пери не ожидала. Теперь, когда она узнала, что семинар для нее недостижим, ее желание попасть туда только усилилось.

– Впрочем, – добавил Азур, заметив ее разочарование, – одному из студентов придется нас оставить. Так что, возможно, в скором времени у нас освободится место.

Пери просияла. Хотя охватившую ее радость тут же омрачил легкий укол вины, когда она догадалась, что профессор говорит, скорее всего, о ее новом знакомом, Трое.

– Это тот молодой человек, который…

– Да… злобный и агрессивный, – кивнул Азур. – Злобные и агрессивные люди не способны познать Бога.

Молчание, развернувшись, как свиток, повисло между ними. Азур устремил на Пери пронзительный взгляд:

– А теперь объясните мне, по какой причине вы хотите посещать этот семинар?

– В моей семье вера – это камень преткновения. Мой отец…

– Ваших родителей здесь нет. Я спрашиваю вас.

– Ну, у меня всегда было неоднозначное отношение к вере, и этот вопрос всегда волновал меня. Мне необходимо внести ясность в собственные мысли.