Безумие.

Собака зарычала громче, обнажила желтые кривые клики. Изо рта у нее стекала слюна. По-прежнему забирая вправо, она начала медленно приближаться к Ардиану.

Ардиан механически сунул руку за пазуху, рассчитывая нашарить там ребристую рукоятку «БП». Пальцы схватили пустоту, и он понял, что опять остался без оружия в самый неподходящий момент.

«Она бешеная, — подумал Хачкай с холодной отстраненностью. — Если она меня укусит, придется идти в больницу и делать уколы против бешенства… И хорошо еще, если они помогут, отец говорил, что иногда не спасают и уколы… К тому же я не могу идти в больницу, люди Скандербега наверняка меня там найдут… А если эта тварь мне вообще горло перегрызет? Вон какая здоровая, просто волчица, а не собака…»

Он не успел решить, что делать, потому что в этот момент собака на него прыгнула.

Ардиан увидел ее бросок как одно длинное, текучее движение, словно бы кто-то очень медленно прокручивал перед ним видеозапись. И собака, и сам он двигались, преодолевая сопротивление ставшего вязким как кисель воздуха. Мощные задние лапы зверя еще распрямлялись, выталкивая вперед толстое, похожее на дирижабль тело, а Хачкай уже начал валиться вправо, в груду мотков ржавой проволоки, канистр из-под бензина и расплющенных автомобильных дверей. Собака летела в воздухе, вытягиваясь в рыжую самонаводящуюся ракету, метя ему в горло, хрипя и роняя вязкую слюну, но Ардиан уже падал спиной на что-то жесткое и острое, уйдя с линии атаки. Она приземлилась, тяжело ударив лапами в песок в том месте, где Ардиан сидел секунду назад, а он уже откатывался вбок, судорожно лупя ладонью по куче металлолома в попытках отыскать хоть что-то пригодное для борьбы с обезумевшим зверем. Собака повернулась — еще медленнее, чем прыгала. В глазах ее горел желтый огонь.

Под руку Хачкаю попалась консервная банка, и он, не раздумывая, швырнул ее в слюнявую оскаленную морду. Фыркнув, собака мотнула головой и лениво клацнула челюстями. Из пасти ее воняло, как из бочки с тухлой рыбой.

«Сейчас в горло вцепится, — понял Ардиан. Лопатки его упирались в какую-то металлическую чушку, сдвинуть которую не было никакой возможности. — Надо успеть выбросить вперед руки и толкать ее в грудь, может, тогда она не дотянется…»

Время остановилось.

Потом откуда-то сверху на собаку плеснула распавшаяся в воздухе струя белой жидкости. Несколько капель попало на руки Ардиана, и он завопил — от боли и обиды, но главным образом — от неожиданности. Жидкость была кипятком.

Собака взвизгнула и отпрыгнула назад. Шерсть с ее раздувшихся боков отваливалась клочьями. Она слепо шарахнулась в сторону, ударилась о пустую бочку из-под бензина и взвыла неожиданно тонко и жалобно. — Пошла прочь, сука драная! — раздался над головой Ардиана надтреснутый женский голос. — Вот я тебя еще кипятком!

Псина, внезапно ставшая очень разумной и понятливой, поджала хвост и юркнула куда-то в щель между мусорными завалами. Хачкай, не веря в свое спасение, зачарованно смотрел ей вслед.

— Эй, парень, — осведомился тот же голос, — ты живой там? Чего сидишь как истукан?

Ардиан поднял голову. Окно на третьем этаже было раскрыто, и из него выглядывала довольно жуткая на вид старуха в черном платке. На подоконнике перед ней стояло ведро — надо полагать, то самое, из которого на собаку плеснули кипятком.

— Живой, — хмыкнула старуха, разглядывая Ардиана. — Но благодарности от тебя, похоже, не дождешься…

Хачкай сглотнул застрявший в горле комок и вдруг обнаружил, что головокружение, мучившее его с самого утра, прошло. Мир вокруг вновь стал ярким и объемным, в нем снова хотелось жить…

— Спасибо вам, ханум, — проговорил он, поднимаясь на ноги. — Вы меня вправду спасли… Она ведь бешеная была?

— Нет, — отрезала старуха, убирая ведро. — Просто ошалела от плохой воды. Но тебе это все равно не помогло бы. Вчера она тут тоже кой-кого погрызла — поздоровее тебя был, а ушел на одной ноге…

— Ну, я пойду… — осторожно сказал Ардиан, потихоньку начиная двигаться в сторону, противоположную той, куда убежала собака. — Очень вам благодарен, ханум…

— А если благодарен, то помоги бедной одинокой старухе, — пресекла его попытку к бегству спасительница. — Принеси мне воды, а то вся, что была у меня припасена для супа, ушла на эту мерзкую животину…

Хачкай остановился. Ему не очень-то хотелось задерживаться в этом вонючем и опасном месте, но если по справедливости, он действительно был обязан старухе. А долги — это Ардиан знал твердо — нужно отдавать.

— Откуда вы обычно берете воду, ханум? — вежливо спросил он. — Что-то я не вижу здесь ни колонки, ни колодца…

— Да ты, парень, наверное, с луны свалился, — немедленно набросилась на него старуха. — Кто же воду для готовки из колодца берет? Я воду покупаю, понял? В лавке на углу…

Она неопределенно махнула рукой. Ардиан на всякий случай посмотрел туда, но никакой лавки, впрочем, как и угла, не увидел.

— Ну так что, принесешь?

— Хорошо, ханум. Сколько литров?

— Ты здоровый, можешь и десятилитровую канистру дотащить. — Старуха на мгновение исчезла из оконного проема, а когда появилась вновь, в руке у нее оказался маленький узелок из черной ткани. — Вот тебе деньги, парень, да гляди, не смей с ними сбежать!

Узелок звонко ударился о землю в двух шагах от Ардиана. Он поднял его и развернул. Внутри оказалась бумажка в сто леков и двадцать леков мелочью.

— Дешевая тут у вас вода, ханум, — заметил Хачкай.

Старуха захихикала.

— Не для всех, парень, не для всех… Ты скажи, что покупаешь воду для Черной Фатимы, тебе скидка выйдет. Не забудешь?

— Не забуду. — Ардиан спрятал узелок за пазуху. — А как мне к вам подняться?

— Вход из переулка. — Старуха снова махнула рукой. — Поднимешься на третий этаж, там увидишь… Собаку не бойся, — добавила она, видя, что Ардиан подозрительно озирается по сторонам. — Она теперь долго никого не тронет, будет свои ожоги зализывать…

Хачкай пожал плечами и, не оглядываясь, пошел через двор. «Притащу ей воду, — подумал он, — и поеду обратно в Тирану… Пусть Мира что хочет здесь, то и делает… а мне нужно разобраться, кто убил Раши… разобраться и отомстить…» При мысли о брате его вдруг охватил ужас. Ардиан почувствовал себя очень одиноким, всеми покинутым, потерявшимся в чужом и враждебном мире. Это было как оказаться ясной ночью на высокой горе под яркими холодными звездами — лицом к лицу с бесконечностью и равнодушием вселенной.

Лавка, о которой говорила старуха, действительно располагалась на другом конце двора, в подвале низкого, похожего на бомбоубежище здания. Ардиан спустился по выщербленным бетонным ступенькам, толкнул скрипучую деревянную дверь и вошел в полутемное помещение, уставленное полками с разнообразными товарами.

За прилавком скучал тощий старик с большим, похожим на клюв хищной птицы носом. При виде Ардиана он извлек из кармана жилета очки в старомодной круглой оправе, протер их платочком и водрузил на свой выдающийся нос.