– Дважды, – повторила она, глядя на меня поверх голов. Ее морщины неожиданно сложились в улыбку, а глаза заблистали жемчугами в сиянии свечей. – Ты назвал меня самой красивой женщиной в зале.

– Это была истинная правда…

– Даже в те дни это было бы чудовищным преувеличением. Но все равно спасибо тебе за это. – Она усмехнулась.

– Это была правда. А второе… этого требовали соображения чести.

Остальные удивленно переглядывались. Фриц испустил звериный рык – похоже, его терпение лопнуло.

– Отнюдь. Это только запутало ситуацию. – Голос старухи напоминал шелест сухой листвы. – В благодарность за твою ложь, майстер Омар, я спасу тебя.

– Весьма вам признателен, сударыня.

Она кивнула и выпрямилась – видно было, что даже это движение далось ей с трудом.

– Я вижу лица уже не так ясно, как когда-то, но когда впервые услышала твой голос сегодня… Он принес с собой воспоминания. Ах, какие воспоминания! Остальные могут не верить. Они хмурятся и пытаются избежать неприятной правды, но я принимаю то, что ты сказал, майстер Омар, хоть понимаю и не все. Ну что ж, слушайте вы, все. Я – Розосвета Кравская, и это мой грех положил начало всей истории. Давно это было… и все же я до сих пор расплачиваюсь за него.

Что знаете о богах вы, рожденные не в Верлии? Вы жаждете богов великих, но далеких. Вы ходите в огромные храмы и молитесь там толпами, надеясь каждый на то, что из всех голосов он услышит именно ваш. Вы наделяете своих богов неземной силой и не видите того, что перегрузили из сверх всякой меры ответственностью за всю землю. Вы ожидаете, что ваши молитвы будут услышаны, а грехи – замечены. Вы молите своих богов войны о победе, не думая, что враги ваши молят их о том же. Вы оглушаете их хором противоречивых требований, а потом удивляетесь, почему они подводят вас.

А что мы? Нас устраивают боги маленькие, наши собственные, семейные боги. Мы знаем, что сила их невелика, но мы и не требуем от них слишком многого, и поэтому они могут помочь нам. Поскольку нас – детей их – мало, они слышат нас и помогают нам, и за это мы верны им. Всю жизнь свою я преклоняла колена перед одним и тем же богом, даря ему всю свою любовь и преданность, всегда уверенная в том, что он любит меня и заботится обо мне.

Увы, не вняла я его предостережениям! Однако это моя вина, не его.

Позвольте мне поведать вам об этом. Дома мы ежедневно воздаем почести нашим богам – мы делаем им приношения, поклоняемся им. Мы живем с нашими богами, а они – с нами. Мы просим их о помощи и испрашиваем их благословения на все, что собираемся предпринять. Мы в Верлии знаем о богах больше, чем любой из вас. Мы вырастаем с нашими богами – они нас и растят.

Четыре раза в жизни мы обращаемся особо к нашим богам. Когда рождается ребенок, родители приносят его своему богу в присутствии всех взрослых членов семьи, и бог принимает его и объявляет об этом. «Он мой!» – говорит бог, или: «Она моя!» Верлийские мужья не гадают, верны ли им жены.

Когда дети их вырастают и вступают во взрослую жизнь, их снова приводят к богу. Они приносят ему особые обеты, и снова бог принимает их, впервые обращаясь непосредственно к ним: «Ты мой!» – или: «Ты моя!» И редкие из них не плачут, услышав впервые голос своего бога.

Третье посвящение происходит при браке, когда юноша приводит свою невесту или девушка – своего жениха. Бог принимает нового члена семьи, и после этого она или он тоже принадлежат этому богу.

И наконец, когда игра кончается, когда мы лежим на смертном одре, нашего бога снова приносят к нам. Мы – верлийцы – умираем в присутствии наших богов, зная, что после этого никогда больше с ними не разлучимся.

Верлийцы доверяют своим богам. И главное, в чем мы возлагаем надежду на наших богов, – это надежда на потомство, чтобы было кому поклоняться им и помнить нас.

Меня зовут Розосвета Кравская. Но и до того, как вышла я замуж, мое имя было такое же: Розосвета Кравская. Мой отец был Дерзодух Кравский, младший сын детей Крава из Фэйрглена – небольшой ветви большого клана. На деле отец мой был всего лишь крестьянином, работавшим на своего дядю, и это при том, что бог его был одним из самых сильных и знаменитых.

Когда мне исполнилось двадцать лет, я считалась красавицей, но какая женщина не красива в этом возрасте? Красота недолговечна.

Когда мне исполнилось двадцать лет, я привлекла внимание Огнеястреба Кравского, старшего сына Орлокрыла Кравского, патриарха нашего клана. Даже тогда я была невысокого мнения об Огнеястребе, но я знала, что ему предстоит унаследовать Тихие Воды. Его жена стала бы хозяйкой прекраснейшего дворца во всей Верлии. Такая возможность кружила мне голову, пока не вскружила совсем.

Настал день, когда Огнеястреб предложил мне, чтобы отцы наши договорились о свадьбе. Поскольку я была благородного происхождения, он почитал меня достойной себя. Поскольку росла в бедной семье, он ожидал, что я буду покорной. Все остальные его чувства сводились к похоти. Сердцу моему был тогда уже мил другой. Звали его Честнотруд Светов, и это имя подходило к нему как нельзя лучше. Я испросила совета у матери, хотя и не надеялась особенно получить его. Она сказала, чтобы я обратилась с этим к богу, и так я и поступила.

Я пошла в молельню, и преклонила колена перед зубом дракона, и поднесла ему красивую шелковую шаль, которую соткала сама, вышив на ней осенние виноградники в холмах, и поведала ему свою проблему.

– Что нашла ты в Честнотруде? – спросил бог.

Богу не лгут.

– Его тело, – призналась я.

– А в Огнеястребе?

– Его дворец.

Дракон вздохнул.

– Тело меняется. Он растолстеет и полысеет, и он так похотлив, что даже при всех моих усилиях защитить тебя ты родишь ему не меньше полудюжины сыновей, таких же недалеких, как их отец. Впрочем, как человек Честнотруд лучше. Огнеястреб ревнив и вздорен. Его дворец останется стоять, но радость твоя померкнет, когда с годами ты привыкнешь к роскоши дворца. Все же на самом деле ты ищешь власти и уважения, и радость, которую ты обретешь от этого, с годами только возрастет, когда красота твоя уже увянет. Ты должна сама избрать то счастье, которое тебе больше по душе.

Я выбрала Огнеястреба. Это мой первый грех. В день нашей свадьбы он представил меня своему богу, и конечно же, это был тот же бог.

– Она моя, – сказал Крав и хихикнул – а от драконьего хихиканья бросает в дрожь даже самых отважных. – Она всегда была моей. Не дразни ее слишком, сын мой.

Тогда я не поняла этих слов, и не думаю, чтобы муж мой вообще понял их.

Он нашел наслаждение в моих объятиях, и со временем я научилась получать некоторое удовольствие в его. Я подарила ему двух сыновей, и оба оказались достойны своего бога. Но Огнеястреб оказался ревнив и вздорен, как и предсказывал бог. Я не давала повода для его ревности, и я выдерживала его гнев. Если он бил меня, я давала ему сдачи. Он грозился высечь меня. Я обещала ему уйти в бордель и осрамить его на все царство. Он пытался ограничить мое законное право на владение его имениями, а я играла на его ревности, угрожая нарожать ему легион ублюдков. Наша совместная жизнь никогда не была тихой, но точно так же она редко бывала скучной.