Холодный воздух и не менее холодная вода больно терзали ее тело, но ей было безразлично. Все, чего она хотела, это очиститься, смыть с себя всю грязь, все, что накопилось за всю жизнь, сколько она себя помнила.

Быть может, с самого момента зачатия.

Михаил встал и повесил на место сбрую. Выйдя из сарая, он медленно пошел в дом. Разве что путное может выйти из брачного союза, если он обесчещен прелюбодейным предательством?

«Она с самого первого дня не любила меня. Как я могу ожидать верности? Она мне никогда этого не обещала. Я вынудил ее произнести слова клятвы. Господь, за все тридцать миль она ни разу не сказала, что сожалеет о том, что сделала. Ни слова. Может я ошибся? Я действительно слышал Твой голос, или это был голос моей плоти? Зачем Ты так со мной поступаешь?»

Ему следовало оставить ее в Парадизе.

«ОНА ТВОЯ ЖЕНА».

«Да, но я не знаю, смогу ли я ее простить».

Он не мог забыть ужасную сцену, когда увидел ее в постели с другим, — это все время стояло перед его глазами.

«Я любил ее, Господь. Я любил ее так сильно, что был готов умереть за нее, а она так поступила со мной. Разве может она быть искуплена? Как Ты можешь простить того, кто к этому вообще не стремится, кому все равно?»

«ЧЕГО ОНА ХОЧЕТ, МИХАИЛ?»

— Свободы. Она хочет свободы.

В доме было прибрано, в камине пылал огонь, стол накрыт, приготовлен завтрак. Только Ангелочка не было. Впервые за много лет Михаил выругался.

— Пусть уходит! Мне наплевать! Я устал мучиться. — Он сорвал с огня горшок. — Сколько раз я должен еще бегать за ней и привозить обратно?

Присев на плетеный стул, он не мог совладать с растущим гневом. Он найдет ее, но на этот раз скажет все, что о ней думает. Он скажет, что, если она так сильно жаждет вернуться, он готов отвезти ее обратно. Выскочив из дома, он постоял немного, пытаясь понять, где она может быть на этот раз. Осмотревшись, он с удивлением заметил, что ее следы ведут к ручью. Он побежал туда и увидел ее, стоящую обнаженной в ледяной воде.

Он помчался к ней вниз по берегу.

— Что ты делаешь? Если хочешь помыться, можно принести воды в дом и согреть!

С неожиданной, несвойственной ей стыдливостью, она повернулась к нему спиной, пытаясь укрыться.

— Уйди.

Он снял куртку.

— Пойдем отсюда. Ты простудишься. Если очень хочешь вымыться, я принесу и нагрею воду.

— Уйди! — воскликнула она, падая на колени и окунаясь в воду.

— Не глупи! — Он наклонился и поднял ее на ноги. Ее ладони были сжаты и полны песка. Грудь и живот растерты до крови. — Что ты с собой делаешь?

— Мне нужно отмыться. А ты мне не даешь…

— Ты уже вымылась. — Он попытался накинуть куртку ей на плечи, но она его оттолкнула.

— Я еще не очистилась, Михаил. Просто уйди и оставь меня одну.

Михаил крепко сжал ее руки.

— Ты хочешь содрать себе кожу? Хочешь изодрать себя до крови? Ты этого хочешь? Ты думаешь, что так ты очистишься? — Он отпустил ее, боясь своего гнева. — Это все делается не так, — процедил он сквозь зубы.

Она поникла и медленно села, оказавшись по пояс в ледяной воде.

— Да, я думаю, ты прав, так не получится, — сказала тихо. Ее запутанные мокрые волосы прилипли к бледному лицу и плечам.

— Пойдем домой, — проговорил он, помогая ей подняться. Она пошла, не сопротивляясь, споткнулась на берегу. Когда она потянулась за одеждой, он не позволил взять ее и потащил за собой. Затолкнул ее в дом и захлопнул дверь.

Сорвав с кровати покрывало, он бросил ей.

— Сядь у огня.

Ангелочек укрылась и села. Сидела молча, опустив голову.

Оглядываясь на нее, Михаил налил ей чашку горячего кофе.

— На, выпей. — Она подчинилась. — Тебе повезет, если не заболеешь. Что ты пытаешься сделать? Обвинить меня в том, что ты вернулась к прежним занятиям? Или в том, что я опять вытащил тебя из борделя?

— Нет, — тихо ответила она.

Ему не хотелось жалеть ее. Ему хотелось встряхнуть ее так, чтобы выпали все зубы. Ему хотелось убить ее.

«Я мог бы. Я мог бы убить ее и получить удовольствие от этого!»

«ДО СЕМИЖДЫ СЕМИДЕСЯТИ РАЗ».

«Я не хочу Тебя слушать. Я устал слушать. Ты слишком много просишь. Это больно. Неужели непонятно? Неужели Ты не видишь, что она со мной делает?»

«ДО СЕМИЖДЫ СЕМИДЕСЯТИ РАЗ».

Его глаза жгло от подступивших слез, а сердце бухало, как барабан. Она выглядела, как нашкодивший ребенок. Темные тени проступили под синими глазами. Пусть страдает. Она это заслужила. Он увидел синяк на ее шее, от вида которого его затошнило. Она прикрыла его рукой и отвернулась. Он заметил, как она сжалась. Может быть, у нее осталась хоть капля совести. Может быть, ей хоть немного стыдно. Но даже если так, то это скоро пройдет, и она опять будет мучить его.

«Я не могу вынести все это. Господь. Если бы я хоть знал, что она когда–нибудь полюбит меня, то, может быть…»

«ТАК ЖЕ, КАК ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ?»

«Это не одно и то же. Ты — Бог! А я всего лишь человек».

— Тебе не надо было возвращаться за мной, — сказала она безжизненно. — Тебе с самого начала не надо было связываться со мной.

— Правильно. Давай, обвиняй меня. — Быть может, она права. Тошнота подступила к горлу. Сцепив руки, он смотрел на нее. — Я произнес слова клятвы и буду исполнять их, как бы они сейчас ни кусались.

Она взглянула на него потухшими глазами.

— Тебе не нужно это делать. — Она тряхнула головой.

— Все получится. Я сделаю все для этого. — «Не Ты ли мне обещал, Господь? Или мне все это приснилось? Неужели она действительно права, а мной руководило только увлечение?»

— Ты обманываешь себя, — продолжала Ангелочек. — Ты ничего не понимаешь. Я не должна была родиться.

Он язвительно рассмеялся.

— Жалость к самой себе. Ты ведь купаешься в ней, верно? Ты всего лишь слепая дура, Ангелочек. Не можешь разглядеть того, что у тебя прямо под носом.

«ТАК ЖЕ, КАК И ТЫ». Она отвернулась к огню.

— Нет, я не слепая. Мои глаза всю жизнь были открыты. Ты думаешь, я не знаю, о чем говорю? Ты думаешь, все это выдумки? Я слышала, как мой собственный отец сказал, что от меня нужно было избавиться с помощью аборта. — Ее голос дрогнул. Она совладала с собой и тихо продолжала. — Как может такой человек, как ты, это понять? У моего отца была жена и достаточно детей. Он сказал маме, что с помощью меня она хочет удержать его; Я так никогда и не узнала, правда ли это. Он прогнал ее. Она больше не была ему нужна. Из–за меня. Он разлюбил ее. Из–за меня.