Доклад начальнику ПГУ не понравился. В ответном слове он назвал его «потребительским и с гнилым душком». Все ждали, когда последует наказание и докладчика уберут из подразделения, переведя в какое-нибудь вспомогательное, именуемое местными юмористами «отстойником». Каково же было удивление сотрудников, когда через некоторое время машинисткам прибавили заработную плату, а две женщины подразделения получили воинские звания. Да и докладчик продолжал спокойно служить.

Очевидно, за такое понимание критики сотрудники ПГУ и уважали своего начальника.

Рассказывает ветеран внешней разведки генерал-майор Георгий Александрович Орлов:

«Вспоминается одно из совещаний руководящего состава и партактива, которое проходило в конце 1967 года в конференц-зале между третьим и четвертым этажами дома № 2 на площади Дзержинского. Его еще называли “колонным залом”, поскольку там действительно с двух сторон зала стояли колонны.

По какому поводу проводилось совещание не помню, но хорошо запомнилось, что в его работе принимал участие начальник разведки ГДР Маркус Вольф. Он сидел за столом президиума вместе с руководителями ПГУ. Сахаровского за столом президиума не было, он где-то задерживался. Вдруг в ходе выступления докладчика участники совещания увидели, что М. Вольф встал и, извинившись перед председательствующим, объявил, что пришел Александр Михайлович Сахаровский и предложил пригласить его в президиум. Действительно, начальник ПГУ тихо вошел в зал и пристроился на стул у двери, а председательствующий на совещании из-за колонны его не увидел. Участники совещания встретили это предложение аплодисментами, демонстрируя видимо и уважение к Александру Михайловичу, с одной стороны, а с другой — воздавая должное позиции начальника разведки ГДР».

Отмечая основные черты характера начальника ПГУ, следует особо подчеркнуть его уважительное отношение к женщинам вообще и к женам сотрудников в частности. Он был солидарен с известной советской писательницей и одновременно замечательной разведчицей Зоей Ивановной Воскресенской-Рыбкиной, которая считала, что женам сотрудников разведки надо ставить памятники при жизни.

Сахаровский считал одним из важных участков работы руководителей подразделений изучение положения в семьях сотрудников. Он требовал, чтобы еще до принятия решения о направлении разведчика в загранкомандировку устанавливался личный контакт с женой, выяснялось ее мнение относительно предстоящей работы мужа, региона, в который он может поехать, состояние здоровья, положение на ее работе и т.д.

Однако бывает такая ситуация, когда есть острая необходимость направить за границу именно этого, а не другого сотрудника, но жена по каким-либо причинам отказывается выезжать в длительную командировку. Тогда приходится проводить беседу с женой сотрудника и самому начальнику разведки.

Один из ветеранов СВР рассказал такой случай:

«Это была далеко не первая наша поездка за границу. Моя жена также являлась сотрудником разведки и хорошо зарекомендовала себя в предыдущих командировках. Свой отказ от предстоящей командировки она мотивировала тем, что после возвращения ее могут не зачислить на офицерскую должность в связи с достижением предельного возраста по званию, а стажа службы ей будет не хватать для получения полной пенсии. Беседа с руководством подразделения закончилась безрезультатно и тогда ее вызвал на беседу начальник ПГУ.

Узнав причину отказа, он гарантировал ей зачисление на службу на офицерскую должность. Супруга поинтересовалась у Александра Михайловича, а что если после ее возвращения должность начальника разведки будет занимать другой человек? Сахаровский не возмутился, а вызвал одного из своих заместителей и начальника кадрового подразделения и приказал записать в личное дело жены договоренность о ее зачислении по окончанию командировки на службу на офицерскую должность. “Надеюсь, что кто-нибудь из нас троих к тому времени сохранится на своей должности,” — заметил он с улыбкой. Командировка состоялась и была успешной, а после ее завершения жена продолжила службу в центральном аппарате разведки».

Мы уже отмечали отношение Сахаровского к жене: он был любящим, внимательным, заботливым супругом. С сыновьями отношения были отцовские, но без «сюсюканья». Оба сына отслужили срочную службу в армии. Александр Михайлович считал, что это необходимо для мужчины. Старший сын Валерий служил в войсках связи. Во время срочной службы получил серьезную травму позвоночника, но остался в армии. У него, как и у деда, были «золотые руки», и он связал свою дальнейшую судьбу с оперативной техникой. Младший сын Игорь после армии закончил институт, сделал успешную карьеру, но никогда не использовал положение своего отца для продвижения по служебной лестнице.

Мало кто знает, что Александр Михайлович и Вера Алексеевна воспитывали с детских лет своего племянника Диму, родители которого погибли в автокатастрофе, а он сам в ней был травмирован. Дмитрий тоже закончил институт и продолжил работать на благо Родины, безопасность которой обеспечивала в том числе и Служба, которую длительное время возглавлял его «названый» отец.

Сахаровский гордился своими сыновьями. Уже упоминавшийся Георгий Александрович Орлов рассказывал в этой связи случай, когда он и начальник секретариата ПГУ навещали Александра Михайловича в больнице на улице Грановского в 1968 году по поводу его дня рождения:

«Палата, где размещался Сахаровский, была отдельной, но небольшой, без каких-либо особых удобств и излишеств. Мы поздравили Александра Михайловича с днем рождения, вручили букет цветов и какой-то немудреный подарок. В завязавшемся разговоре стали выяснять некоторые вопросы.

Мы справились о самочувствии больного, он—о новостях в Главке. Затем разговор коснулся того, кто его навестил из родственников. Сахаровский перечислил своих близких, в том числе и детей. Когда о них зашла речь, то сразу было видно, что разговор о детях приятен отцу. Александр Михайлович, как всегда сдержанно, но все же отметил, что он доволен ими, их отношением к жизни и к работе».

Следует отметить мужественное поведение Александра Михайловича во время болезни. Как вспоминал его племянник Юрий Александрович, навещавший Сахаровского в больнице в том же 1968 году, он, только что оправившийся после инфаркта, говорил: «Надо пойти навестить Константина (Рокоссовского), плохо ему сейчас» (Маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский лежал в одной из соседних палат, скончался 3 августа 1968 года. — Примеч. авт.).

А.М. Сахаровский старался много читать. По воспоминаниям родственников в больнице, например, он читал книгу Ларин «Четвертый позвонок». Он собрал хорошую домашнюю библиотеку, в которой насчитывалось более 3 тысяч различных книг. Библиотеку начал собирать еще до войны и продолжал ее пополнять до последних дней. На многих книгах имеются дарственные надписи авторов. Так, известная разведчица и писательница Зоя Воскресенская-Рыбкина на своем трехтомнике написала: «Дорогому другу и самому уважаемому моему начальнику, талантливому воспитателю коммунистов-разведчиков, с чувством огромной признательности». И дата: январь 1976 года.