– Кого не хватает? – спросил Уолли, оглядываясь.

– Жреца, – предположил Ннанджи. Он покраснел. Для Ннанджи не характерно было перепивать, и покраснел он по другой причине. Тана уже давно настойчиво нашептывала ему что-то в уши. Возможно, скоро он согласится.

– Катан джи? Ннанджи мрачно кивнул:

– Он остался в городе. Что он может там делать в этот час?

Катанджи, как всегда, не упускал своей выгоды.

– Думаю, он покупает ложу и раздает ренту, – усмехнулся Уолли. Я знаю, кого не хватает – колдуна. Что вы сделали с ним?

– Заперли его в каюте, – сказал Ннанджи.

– Приведи его, если не трудно, брат. Ннанджи освободился от Таны и пошел за колдуном. Через несколько минутой вернулся, толкая перед собой обнаженным мечом Ротанкси. Руки старика были связаны, на ногах – колодки. Облачен он был по-прежнему в скверную одежду голубого цвета, в которой его представляли в ложе. Седые волосы колдуна были растрепаны, возможно, он спал – после «Грифона» «Сапфир» казался прибежищем покоя.

Беседа замерла. Моряки разглядывали своего пленника, все еще внушающего почтительный страх.

– Развяжи его, пожалуйста, Ннанджи, – попросил Уолли. – Мы празднуем, милорд. Пьют ли колдуны вино?

Колдун передернул плечами:

– Мне нечего праздновать.

– Нет, есть! Лорд Боарийи, возможно, самый скорый на руку человек. Тебе нужно праздновать мою победу.

Ротанкси никогда не отличался приятностью в обращении, но он всегда был справедлив и, как будет видно в дальнейшем, даже благороден.

– Тогда за победу моей гильдии и за твое поражение, Лорд Шонсу.

Уолли кивнул с сомнением. Иметь пленником Седьмого непростое занятие. Но ему был нужен этот старый ворчун.

– Ты поклянешься мне?

– Какой клятвой? – спросил Ротанкси подозрительно.

– Вашей, милорд. Я обещал тебе не применять пыток, и я повторяю это обещание. Все говорит о том, что я спас тебя от темницы. Я хотел бы держать тебя здесь. Твои друзья, возможно, захотят разыскать тебя, чтобы заставить молчать, так что «Сапфир» безопаснее темницы. Госпожа, разрешишь ли Лорду Ротанкси оставаться твоим гостем, если он не откажется?

Брота нахмурилась, но кивнула.

– Аргх! – выдохнул Ннанджи.

– Квартира простая, но стол превосходен, – продолжал Уолли. – За тобой будет хороший уход. Но ты должен поклясться. Поклясться не покидать корабля, пока я тебя не отпущу, не вредить никому и ничему на борту и не общаться с кем-либо на берегу или на другом судне.

– Как долго? – Тон был резок, но колдун, похоже, смягчился.

– Шестьдесят дней, – сказал Уолли. – По истечении этого срока я верну тебя в целости и сохранности на левый берег. Да, и ты должен согласиться не надевать капюшона.

Наступила тягостная пауза, во время которой колдун пристально вглядывался в лица окружавших его мужчин, женщин, детей, все они, в свою очередь, разглядывали его.

– А что потом? Какие еще условия?

– Никаких, – ответил Уолли, – к этому времени война будет выиграна или проиграна. Старик беспомощно опустил руки:

– У меня нет выбора. Я клянусь, милорд.

– Хорошо! Я поклянусь на своем мече. Ты не против пройти сейчас со мной в камбуз, там ты сможешь дать клятву на огне?

Несколько поколебавшись, Ротанкси сказал:

– Конечно, нет.

Хотя он, естественно, не предполагал такого.

– Замечательно! – бодро сказал Уолли. – Теперь ты наш гость, милорд. Я представлю тебе всех, как только мы вернемся, но, может, ты вернешь Капитану Томияно его кинжал уже сейчас?

Сопровождаемый проклятиями и восклицаниями Томияно, колдун послал Уолли улыбку, о которую можно было порезаться, но кинжал появился в его руке.

– Он был у него в рукаве, – пояснил Уолли, но подумал, что ему никто не поверил. Даже Ннанджи.

– …Тик ставят, но редко в этих местах, – говорил Тиваникси, входя с Томияно в каюту, – ну а на мачты идет ель, не так ли?

Уолли с удовольствием наблюдал за выражением лица Томияно – капитан терпеть не мог воинов, но кастелян победил и его. Тут Тиваникси увидел колдуна и застыл.

– Добрый вечер, вассал, – быстро проговорил Уолли.

В ответ получил испытующий взгляд и сжатые кулаки.

– Лорд Ротанкси присягнул мне сегодня, так что мы теперь ухаживаем за ним, как за гостем. Разреши мне представить его тебе.

Скривившись, два Седьмых выполнили ритуал приветствия, произнося слова так, как будто они были облиты кислотой. В дверях появился Ннанджи, но Уолли остановил его, тихонько качнув головой:

– И госпожу Броту, особу, носящую меч, которая задержала сбор в Касре.

Тиваникси блеснул своими очаровательными манерами:

– Теперь я знаю, у кого прелестная Тана научилась своему мастерству…

Он растопил сердце Броты так быстро, что она начала относиться к нему как к сыну. Но он еще был взволнован встречей с колдуном, вновь возбудившим его подозрения.

Потом Ннанджи все-таки вошел – и снова сжатые кулаки.

– Должен ли я тебе принести клятву? – обратился к нему Ротанкси.

Красный и несчастный Ннанджи оглянулся на Уолли.

– Вассал, – сказал тот, – по клятве братства, которой связаны мы с Мастером Ннанджи, он уже стал твоим сеньором. Нам не требуется формальностей.

Уолли предполагал, что разрядил обстановку, но Тиваникси пожал плечами и сказал, что предпочитает точное определение положений.

– Очень хорошо. Пройдем куда-нибудь в укромное место и там обнажим мечи?

– Нет, конечно. Это вопрос чести, мой сеньор, а не стыда.

Таким образом несчастный Ннанджи оказался над распростертым перед ним Седьмым, целующим его сапоги. Моряки смотрели раскрыв рот. Колдун ухмылялся. Уолли подумал, что, наверное, никогда не поймет воинов. Полубог говорил ему, что воины склонны к жутким клятвам, но зачем это бессмысленное унижение?

Уолли хорошо помнил день ранним летом, когда Ученик Ннанджи приносил ему клятву на гальке перед храмом. Каким же молодым он тогда казался! И кто бы мог предположить, что еще до зимы он будет принимать такую же клятву от Седьмого? Чудеса!

Он оглянулся и увидел тигриное наслаждение в глазах Таны.

Теперь, похоже, были соблюдены все формальности, и кастелян представил кузнеца и седельщика, которые стояли в дверях, сжав губы и переминаясь с ноги на ногу в присутствии трех Седьмых.