Александра, например, когда я у нее спрашивал, была ли она в Великой пирамиде, сказала:

— Нет, мне за деньги скажут — пойди, я не пойду.

— А почему?

— Понимаешь, я когда к ней подхожу, у меня что-то внутри напрягается, и я внутренне чувствую, что это не мое.

Но она по гороскопу Телец, а тельцовские энергии земные, плотные. Понятно, что при соприкосновении с огнем или с воздушной, противоположной по качеству, стихией они могут сильно деформироваться. По-видимому, не каждому человеку можно или нужно проходить через эту трансформацию.

Но все равно я понял, что конечная цель — это балансировка и создание единого потока, который состоит из пятого элемента, и ты с этим потоком должен войти в соприкосновение. Поэтому я сделал шаг внутрь, прошел тесным коридором. Был аналог с неким рождением. Мы все проходили через это, когда что-то тебя сзади выталкивает, а что-то впереди не пускает. И эта проблема, что ты должен старое покинуть, а в новое войти через преграды, препятствия, видно, где-то в подсознании у нас сидит и работает.

Когда я вошел камеру царя, народу там уже никого не было. Я был один. Это было незадолго до закрытия пирамиды. Я подошел к саркофагу, аккуратненько положил под голову кепку, которая у меня была, и лег в него. Странное было ощущение. В камере температура, может быть, 25 градусов. Не жарко. Казалось бы, саркофаг должен быть холодным, но он не был холодным, хотя и был гранитным.

Второй момент: саркофаг не показался мне твердым, и мое тело с гранитом легко соприкоснулось. На полевом уровне не было ощущения, что что-то в тебе сжимается. Наоборот, казалось, что ты можешь его легко заполнить своей энергией. Как на мягкой пушистой перине можешь расслабиться. Это состояние расслабления было достаточно необычным, как и состояние тотального отдыха, я бы сказал, или спокойного восприятия — но в то же время оно было вполне естественным. Я сконцентрировался на своем сердце.

Сердце показалось мне точкой сборки всего моего тела, но при этом оно само пульсировало, увеличивалось, сжималось и заполняло своими вибрациями саркофаг. Какое-то время ушло на то, чтобы наполнить его своими вибрациями. А он в некотором смысле как синхрон отвечал — под твое сердце легко подстраивался. Непередаваемое ощущение перины из гранита… Она принимает любые формы, но настраивается на твою собственную внутреннюю частоту и дает возможность ее потом, по-видимому, расширить. Поэтому эффект расширения сознания и открытия другого измерения, который там многие переживают, по-видимому, связан с увеличением количества энергии или повышением частоты, где точкой сборки, или точкой запуска, точкой кристаллизации является сердце.

Можно привести пример. Есть закаленное стекло. В любом закаленном стекле есть определенная зона напряжения, где оно не закаливается, а остается таким же, как обычно. Или даже еще более хрупким. Или, например, било. Било — это такие металлические пластины, которые звенят как колокола. Я разговаривал с Александром Жихаревым, московским звонарем, который звонит в Коломенском. Он в моей домашней пирамиде тоже устанавливал било и подбирал их по определенной частоте, в частности по пифагорейской системе: там целый звукоряд выстроен. Когда я у него спрашивал, как он их рассчитывает (они определенной формы и так далее), он мне объяснил, что каждая пластина обладает уникальной геометрией и при отлитии имеет свою толщину и свои особенности. Когда ты бьешь, она звенит, но есть определенные точки, где звона нет: точки покоя. В этих точках он просверливает било и их подвешивает. Саркофаг в некотором смысле тоже такая зона покоя во всей пирамиде.

Пирамида, кстати, тоже имеет свою частоту звучания. Позже, когда мы проводили мистерию, и я пел мантру на глубине 30 с гаком метров под уровнем пирамиды, мои друзья, которые находились на высоте камеры царя (это примерно 45 метров выше уровня земли: разница — более 70 метров), говорили: было ощущение, что ты через стенку поешь. То есть толща земли до грунта и толща самой пирамиды до камеры царя не воспринимались. Все камеры находятся в синхронном режиме: когда в одной камере поешь — слышно везде. У нее даже, это исследовали, есть особая настроечная частота как камертон и, по-видимому, она создается в процессе пения мантры. Когда поешь мантру, такое ощущение, как будто внутри пирамиды все сохраняется: создаются стоячие волны. Даже когда лежишь в саркофаге и, например, поешь.

Когда я лег, то усилил вибрацию сердца звуком АУМ, или ОМ. Было ощущение, что этот первоначальный творческий звук открывает пространства над пирамидой. Как бы ты просишь разрешения войти. Было ощущение, что ты просто всплываешь как пузырек воздуха вверх в эти измерения и попадаешь на поверхность океана космической энергии. В блаженном состоянии счастья, полноты, любви, радости — то есть в своем внутреннем истинном состоянии. Ты здесь воспринимаешь, чувствуешь внутри, что это твое истинное бытие, САТ ЧИТ АНАНДА, или бытие-сознание-блаженство, как это переводится. Это очень упрощенная передача, поскольку это переживание невозможно выразить словами. Это состояние надвременности, вечности, сопричастности: много, много, много эпитетов, которые знающие люди могут сюда добавлять, но это только проблески тех состояний. Наверное, только тот, кто пережил, — поймет, о чем я говорю.

Каких-то особенных встреч не случилось. Я думал, может, сейчас Изиду увижу, — нет. Было состояние большого энергетического объема, тотального восприятия и приятия всего. Все происходит так, как должно происходить. Где-то там есть Земля, где-то есть физические законы, но здесь все совсем иначе.

Когда стали гасить свет, я вышел из саркофага. Пришел гафир, чуть ли не стал передо мной на колени: «Все, — говорит, — отпусти душу на покаяние». Никого уже в пирамиде не осталось, кроме нас. Когда мы с ним вышли, я чувствовал себя так, словно я вернулся из космоса на Землю. Многие потом это состояние переживали и мне описывали.

Меня, конечно, уже заждались Ника, доктор Али и наш гид. Меня не было почти четыре часа… Это был последний наш день там: мы пообедали и уехали назад в Шарм-эш-Шейх. Сейчас точно не могу вспомнить, о чем мы говорили: говорить особенно не хотелось.

Мы покинули Каир и ехали уже вечером по Синайской пустыне, и это состояние измененного сознания, которое я пережил, состояние всплытия, которое было в саркофаге, продолжало присутствовать, причем в двух ипостасях. Первое: в голове лампочка продолжала светить. А второе: часть сознания находилась где-то на высоте метров 800, наверное, над Землей, потому что оттуда наш маленький микроавтобус смотрелся как детская игрушечная машинка.

Автобус шел по дороге, и при этом я видел одновременно горы и все пространство: объемное восприятие. Мое физическое тело было в автобусе далеко внизу, а монадическое тело параллельно над ним как сокол летело. Я, кстати, понял, почему фараонов называли соколами и Хорами. Потому что когда ты в этой пирамиде или в этом состоянии всплываешь вверх, ты все сверху видишь как с высоты птичьего полета: все очень мелко. Причем странно, что все детали видны: острое соколиное зрение. Я хорошим зрением не отличаюсь, а духовным — все детали, все нюансы были мне видны. Пока мы ехали, все время было состояние расширенной наполненной энергетической зоны в районе головы и восприятие из мира надвременного.