Герман был напряжен. Он с нетерпением ждал этого разговора, но жутко боялся расспрашивать меня о чем‑либо. Мы отошли от дома. Остановились у поленницы.

— Я не сказал им о том, что ты пользуешься запретной магией. Не сказал, что ты с такой легкостью используешь сложнейшие заклинания, без подготовки, без катализатора, инициируешь одним только волевым усилием. А «зеркало»… Пробить «зеркало» магией! Это же невозможно по определению!

Я промолчал.

— Твое владение магией действительно невероятно. Да все профессора в академии тебе и в подметки не годятся! А ректор… Наверное, даже ректор! Я никогда не видел мага, подобного тебе по силе и могуществу.

— На что ты намекаешь?

— Я хочу, чтобы ты взял меня в ученики. Вернее… – Он вытянулся, как по струнке. – Я прошу, чтобы вы взяли меня в ученики, магистр!

— Ты сдурел? – не выдержал я.

— Нет, – покачал головой он, – в своем уме. Хочу учиться магии именно у вас. Мне отвратительны все те ленивые деды, которые называют себя великими магами. Противны бесконечные, раздражающие лекции, на которых мне забивают голову совершенно бесполезными знаниями! Меня раздражает штудирование заумных книг. Магия должна быть естественной. Заклинания должны инициироваться непринужденно!

— А не слишком много ли ты хочешь?

— Я готов трудиться! – заупрямился он. – Я буду стараться. Но я хочу слушаться магистра, доказавшего свое умение. Не какого‑то книжного червя, а настоящего, боевого мага.

— Тогда ты обратился не по адресу. Мне нечему тебя учить. И я не умею учить.

— Я буду послушным, старательным учеником!

Наживать себе ученика мне вовсе не хотелось. Тем более такого, как Герман. Но я не знал, как объяснить ему все так, чтобы он отвязался.

— Это не поможет. Я – плохой учитель.

А ему, кажется, было безразлично, что я говорю.

— Я буду только наблюдать. Смотреть и перенимать. Не буду просить объяснений. Буду молчаливо следовать за вами. Буду выполнять грязную работу.

— Ты ничего не сможешь увидеть… – отвернулся я. – Даже если будешь ходить за мной десять лет.

— А если увижу? – Его глаза горели. Он жаждал моего одобрения. А я не мог этого допустить. Не мог рассказать ему об Эфире, не мог позволить ему увидеть его. Как бы маг мог отреагировать, узнав, что собрался учиться у демона?

Мне следовало оставаться холодным, беспристрастным. Отказать Герману раз и навсегда.

— Нет. Я не буду тебя учить. Это окончательное решение. Можешь больше меня не просить. Теперь моя очередь задавать вопросы!

— Хорошо… – как‑то быстро согласился он. И поник, присев на поленницу.

— Ты что‑нибудь знаешь о параллельном мире? Возможно, встречал что‑нибудь в книгах или слышал на лекциях.

— О параллельном мире? – буркнул он. – Что это вообще такое?

— Мир, который существует одновременно с этим. Он похож на него, в нем также живут люди, растут деревья, текут реки, а по небу бегут белые облака. Только он другой. Другое время, иная технология, полное отсутствие магии. Слышал что‑нибудь?

— Ничего. Это сказка какая‑то. Другой мир, другие люди. Профессора в академии только рассмеялись бы над этой теорией. Неужели вы сами верите во что‑то подобное?

— Значит, никто из магов не интересовался перемещением в другие миры? Может, какая‑то запретная магия, вроде той, которой пользуюсь я.

— Если и было что‑то подобное, то много тысячелетий назад, до того времени, как появилась академия, до того, как появилась церковь, как магия разделилась на хорошую и плохую. Но любые знания об этом давно утеряны.

— Ты когда‑нибудь слышал имя Элло, или Эл. Так назвал себя один маг. Сильный маг. Он поставил барьер, изменяющий время…

— Барьер, искривляющий время? – Герман выпучил глаза, подпрыгнув на месте. – Какой‑то маг смог создать барьер, искривляющий время? Как он это сделал? Заклинание. Вы запомнили заклинание, которое он читал?

— Нет, – слегка опешил я. – Он сначала поставил барьер, а только потом появился сам. Вернее не сам, а создал проекцию. Мы общались телепатически.

— Проекция, телепатия, – маг закатил глаза и едва не упал в обморок. – О барьере, искривляющем время, я читал в книгах. Никто из современных магов не сможет повторить это заклинание в стенах академии, а о том, чтобы инициировать его быстро, в бою, через проекцию… Да быть этого не может! Раньше петухи нестись начнут, чем это случится!

У него, кажется, начиналась истерика.

— Неужели это так сложно – переспросил я.

— Сложно?… – опомнился он. – Невероятно! Свои проекции могут создать два, ну, может, три известных мне чародея, а телепатией владеет только ректор академии магов – сам великий Инферрио. Однажды он разговаривал со мной через мысли. Но маг, который может все это одновременно…

Он обессиленно опустился на поленницу и прижался спиной к грубым бревнам стены.

— Но я своими глазами вижу вас. Вас, сильнейшего мага, из всех, которых я видел когда‑либо и, возможно, увижу в будущем. Я так просто не сдамся. Нет. Я буду ходить за вами, пока вы не согласитесь обучать меня магии… настоящей магии. Или можете убить меня, если я вам так противен.

Убивать молодого и пытливого мага мне не хотелось. Он не смог ответить на мои вопросы, но это не было причиной, чтобы убивать его. Оставалось только смириться с его компанией или найти более гуманный способ избавиться от приставучего чародея.

Нет, думать я совершенно не мог. Мысли заплетались.

— А, делай, что хочешь, – забывшись, выдал я. Организм был все еще ослаблен. Магия, которую применил Эфир, чтобы убить огра, истратила слишком много моих сил. Нужно было еще восстанавливаться и восстанавливаться. – А я пойду спать.

Разбудили меня оживленные голоса. Как минимум два человека о чем‑то яростно спорили и не могли угомониться. Я открыл глаза и увидел Германа, упорно охраняющего мое ложе от посягательства Лилии.

— Что плохого в том, что мы его сами разбудим? – ворчала недовольная дворянка, пока Герман отгораживал ее от меня. – И так уже долго дрыхнет!

— Нет. Исключено, – безразлично отвечал он. – Магистр истратил слишком много сил в бою. Ему нужно восстановиться, мы не должны мешать.

— Всего‑то порезал несколько огров! – не унималась Лилия. – Такие пустяки! Он уже отдохнул. Теперь нужно его разбудить!

— Вы и так долго трясли мастера! – упорствовал маг. – И он не проснулся. Значит, сон его еще продолжается.

— А вот и нет! – Она наконец удосужилась глянуть на меня. – Он уже проснулся!

Лилия удовлетворено уперла руки в бока и вздернула носик. Ее напыщенная и гипертрофированная, хоть и вполне обоснованная, в определенных условиях, важность, вкупе со странной одеждой: мешковатой рубахой и какими‑то старыми подштанниками, делала ее образ поистине нелепым.