только разрушать. И речь идет вовсе не о каком-то самопожертвовании, которое может показаться величественным. Те, кто стоит за зверствами, — просто ничтожные трусы, а еще точнее — неудачники, размазывающие по жизни собственные экскременты. В войнах, которые ведет Россия, бессмысленность сама по себе и оказывается смыслом.  Спонтанные массовые казни в Буче, обстрел роддомов в Мариуполе, уничтожение целых городов Донбасса, пыточные для детей, ракетные удары, цель которых — заморозить мирных жителей в разгар зимы. И после всего этого — апокалиптическая картина вод бескрайнего Днепра, рвущихся через разрушенную Каховскую плотину. Когда находишься на этой реке, она кажется широкой, словно море. В водохранилище было столько же воды, сколько в Большом Солёном озере в штате Юта. Из-за прорыва дамбы под водой уже оказались населенные пункты с более чем 40 000 жителей. С лица земли стерты приюты для животных и природные заповедники. Будет уничтожено сельское хозяйство Украины, которая кормит значительную часть мира, особенно на Ближнем Востоке и в Африке. К совершенному Россией геноциду добавляется экоцид.  Плотина находится под российским контролем уже больше года. Украинские власти с октября предупреждали, что Россия планирует ее взорвать.  Норвежские сейсмологи подтвердили, что в ночь прорыва плотины на водохранилище произошли мощные взрывы, связанные скорее с действием взрывчатки, чем со случайным прорывом. Некоторые, в том числе американский пропутинский журналист Такер Карлсон, утверждают, что Россия не может стоять за этим истреблением, так как ущерб нанесен и контролируемым ей территориям. Может пострадать и подача воды в Крым. Но если ваш главный аргумент состоит в том, что «Россия не причинит вреда собственному народу», то он не выдерживает критики.  Одна из самых неудачных цитат о России — фраза Уинстона Черчилля: «Это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки. Но, возможно, есть ключ. Этот ключ — национальные интересы России». Это звучит так, будто Россией движет некая концепция рационального выбора. Но столетие за столетием выясняется, что дело обстоит ровно наоборот.  Немногие уловили российский цикл саморазрушения и уничтожения других так, как украинский литературовед Татьяна Огаркова. В анализе классического русского романа «Преступление и наказание» Федора Достоевского (романа об убийце, который совершает убийство просто потому, что может) Огаркова называет Россию культурой, в которой есть «преступление без наказания и наказание без преступления». Грандиозное убийство со вседозволенностью, где жертвы наказаны без всякой причины. В перерывах между доставкой гуманитарной помощи на передовую Огаркова записывает подкасты вместе с мужем, философом Владимиром Ермоленко. Эти аудио примечательны тем, что показывают двух людей, которые спокойно рассуждают, ежедневно находясь под бомбардировками.  Это напоминает мне о немецких философах еврейского происхождения, таких как Вальтер Беньямин, которые продолжали ясно писать, даже когда бежали от нацистов. Пытаясь понять смысл зла, обрушившегося на их страну, Огаркова и Ермоленко отмечают разницу между Гитлером и Сталиным: у нацистов были определенные правила того, кого они наказывали (неарийцев, коммунистов), а в сталинском терроре жертвой мог стать любой и в любой момент. Неизбирательное насилие проходит через всю российскую историю красной нитью.  Обсуждая то, что путинская Россия постоянно меняет причины вторжения в Украину — от «денацификации» до «возвращения исторических земель» и «расширения НАТО» — Огаркова и Ермоленко приходят к выводу, что сам жестокий характер войны и военные преступления — и есть его суть. Россия претендует на роль мощного «полюса» в мире, который уравновешивает Запад. Но ей не удалось создать успешную политическую модель, к которой хотели бы присоединяться другие. Так что ей просто нечего предложить, кроме как затаскивать остальных на собственное дно. «Как вы смеете так жить», — такие обиженные граффити оставляли российские солдаты в Буче. «А зачем нам такой мир, если там не будет России?» — жаловался Путин. После разрушения дамбы в Новой Каховке отставной российский генерал Бужинский прорычал в популярном российском ток-шоу: «Ну раз уж дело дошло до разрушения гидроэлектростанций, может, стоит присмотреться к началу этого каскада: к Киевской ГЭС?» «Зачем?» — спросил ведущий. «А просто — показать [им]!», — ответил тот.  Но, как выяснили Огаркова и Ермоленко, россияне точно так же отправляют собственных солдат бессмысленно умирать в мясорубке Донбасса. Их тела оставляют брошенными на поле боя, а родственников не уведомляют об их смерти, чтобы не платить компенсацию. По телевизору ведущие хвалятся тем, что «никто не умеет умирать так, как мы». В то же время власти бросают жителей сел на оккупированном Россией берегу Днепра. Быть «освобожденными» Россией — значит присоединиться к ее империи унижения.  Откуда взялась эта тяга к истреблению? В 1912 году русско-еврейская психоаналитик Сабина Шпильрейн впервые выдвинула концепцию о том, что людей влечет к смерти не меньше, чем к жизни. Сама она была убита нацистами, а троих ее братьев убили во время сталинского террора. Для своей теории влечения к смерти Шпильрейн использовала темы из русской литературы и фольклора. Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд сначала счел ее идеи слишком нездоровыми, но после Первой мировой войны он согласился с ней. Тяга к смерти была желанием сбросить с себя ответственность и бремя индивидуальности, выбора, свободы — и снова погрузиться в неорганическую материю. Желанием сдаться. В такой культуре, как русская, принято избегать встреч с темным прошлым со всей его сложной паутиной вины и ответственности. Поэтому и забвение смертью становится особенно чарующим.  Но невероятным насилием и разрушениями библейского масштаба Россия также посылает аналогичный сигнал украинцам и их союзникам: поддайтесь нашей необъятности, откажитесь от борьбы. И при всех военных поражениях и социально-экономической неустойчивости России эта пропаганда реальными действиями еще может сработать.  Реакция Запада на взрыв плотины оказалась необъяснимо сдержанной. Россия продолжает обстреливать полузатопленные города, а украинцы практически в одиночку проводят выдающуюся спасательную операцию. Президент Украины Владимир Зеленский озадачен «нулевой поддержкой» со стороны международных организаций, таких как ООН и Красный Крест.  Возможно, сравнительно небольшая помощь отчасти объясняется тем, что люди чувствуют себя беспомощными перед лицом чего-то столь огромного, как сцены взрыва гигантских рек в стиле [американского режиссера] Сесила Б. Демилля. Это та же беспомощность, которую некоторые испытывают перед лицом климатического кризиса. Не зря наиболее резко на российский экоцид отреагировали не правительства, а климатическая активистка Грета Тунберг. Она прямо возложила вину за случившееся на Россию и потребовала привлечь ее к ответственности. А от западных правительств или ООН не слышно ни писка.  Продвигать загадочный зов смерти, забвение и отказ от жизни — таков российский замысел. Но сколько жажды жизни осталось в нас?",The Guardian: Путиным движет влечение к смерти? Фрейдистский анализ взрыва Каховской ГЭС - ЭХО,https://echo02.online/statya-dnya/the-guardian-putinym-dvizhet-vlechenie-k-smerti-frejdistskij-analiz-vzryva-kahovskoj-ges,2023-06-13 01:00:59 -0400