Браун сел на матраце и с удовольствием вдохнул свежий воздух, проникавший из растворенного окна. Затем встал и, пошатываясь, начал ходить по комнате; ноги еще плохо его слушались. В комнату вошел Ио Ленг-Фу с подносом, на котором были неизменная бутылка виски и трубка.

— Можете убрать эту трубку к черту! — крикнул Браун.

— Трубка, выкуренная утром, заставит вас видеть все в ином свете, — вкрадчивым голосом произнес китаец. — Быть может, ваше превосходительство разрешит мне прислать вам завтрак?

— Я и так уже слишком долго оставался в этой проклятой курильне! — воскликнул Браун. — Где И Линг?..

— Сейчас пошлю за ним, — засуетился старик.

— Не нужно! — приказал Браун и принялся шарить по карманам: к его удивлению, все деньги оказались целы.

— Сколько я вам должен?

Ио Ленг-Фу покачал головой, что должно было означать: «ничего».

— Здесь благотворительное учреждение? — с усмешкой заметил Браун.

— Все расходы оплачены добрейшим И Лингом, — ответил старик.

— Вероятно, старый черт Трэнсмир замешан во всем этом, — проворчал Браун по-китайски.

Ио Ленг-Фу, очевидно, его не понял. Браун решительно направился к выходу, спустился по шаткой лестнице и вышел на улицу. Он чувствовал невероятную слабость во всем теле. Яркий дневной свет ослепил его… В конце узкого переулка он постоял несколько секунд в нерешительности, а затем повернул налево. Это спасло его от встречи с инспектором Карвером, который был в тот день у хозяина «Золотой крыши». Браун направился в парк, там, почувствовав голод, прошел в летний ресторанчик, напился чаю и закусил. После этого он снова сел на скамью и предался мечтам.

Когда стемнело и на небе показались первые звезды, Браун вздрогнул от холода и инстинктивно направился к освещенным улицам. На одной из главных аллей парка он заметил человека, медленно шагавшего ему навстречу. Поравнявшись с Брауном, человек этот окинул его быстрым взглядом и отвернулся.

— Эй, погодите, ведь я вас знаю!.. — вскрикнул Браун. — Что это вы отворачиваетесь от меня?.. Ведь я не прокаженный…

Человек опасливо огляделся по сторонам.

— Но я вас не знаю, — быстро ответил он.

— Наглая ложь! — не унимался Браун. — Я вас где-то встречал. Быть может, в Китае?.. Меня зовут Браун… Веллингтон Браун…

— Да… быть может, это было в Китае, — ответил незнакомец неожиданно ласковым голосом.

Он дружески взял Брауна под руку и, сойдя с аллеи, повел его по зеленой лужайке. Влюбленная парочка, сидевшая на скамейке неподалеку, слышала, как Браун с жаром сказал:

— Я никому не позволю думать, что был его приказчиком или служащим!.. Я был ему ровней — партнером в бизнесе!..

В тот же час другой человек, заинтересованный судьбой Трэнсмира, готовился к дальнему путешествию. Уолтерс нанялся стюардом на пароход, готовившийся отплыть в Южную Америку. Он считал минуты, оставшиеся до отхода парохода. У него были солидные сбережения, и он мечтал начать в новой стране новую жизнь. Багаж его был уже на пароходе, он же с наступлением темноты решил отправиться на пристань пешком, стараясь держаться людных улиц. Еще месяц назад он не отважился бы появиться на улице, но теперь, похоже, все было забыто, газеты не посвящали ему больше ни одной строчки. Уолтерс дошел до пирса и стал подниматься на палубу, когда дежурный крикнул ему:

— Зайдите к старшему стюарду!

Уолтерс отправился в контору, где уже стояла длинная очередь его будущих спутников. Он не очень огорчился бы, если бы ему пришлось простоять здесь до самого отхода парохода. Однако очередь двигалась быстро, и вскоре он предстал перед начальством.

— Честь имею явиться, сэр, я Джон Уилльямс, стюард… — бойко начал он и осекся.

За длинным столом сидел инспектор Карвер. Первым побуждением Уолтерса было броситься бежать, но около двери уже стоял полицейский.

— Вы можете арестовать меня, господин Карвер, — сказал он, когда полицейский надел ему наручники. — Но я не виновен в убийстве Трэнсмира…

— Мне нравится ваша самоуверенность. — Карвер сделал знак полицейским, и они повели Уолтерса на пристань.

Тэб, поджидавший внизу, подошел к Карверу.

— Вы думаете, что задержали именно убийцу Трэнсмира?

— Этого я пока не могу сказать… Во всяком случае ему трудно будет доказать, что он к этому непричастен, но прошу вас не писать, что он обвиняется в убийстве… Мне нужно кое-что еще уточнить… Надеюсь, Уолтерс не откажется сообщить все, что ему известно об убийстве… Впрочем, он славный парень и наверняка согласится…

Карвер не ошибся, Уолтерс не только устно, но и письменно изложил все, что знал о преступлении в Мэйфилде.

«Показания Уолтера Феллинга.

Меня зовут Уолтер Джон Феллинг. Иногда я называл себя Уолтерсом. Я трижды отбывал наказание в тюрьме за кражи. В июле 1913 года я был заключен в Ньюкасл. В 1917 году я был выпущен из тюрьмы и служил в армии в качестве повара до 1920 года. После демобилизации я узнал от одного из приятелей, что господин Трэнсмир ищет слугу. Я знал, кто такой Трэнсмир, знал, что старик очень богат и скуп, и явился к нему с поддельной рекомендацией. Рекомендация была мне дана неким господином Колиби, который занимается подобного рода делами. Когда старик Трэнсмир спросил меня, какое я желаю получать жалованье, я назвал сумму, гораздо меньшую той, какую обычно платят слугам, и он тотчас же принял меня на службу.

Когда я поселился в Мэйфилде, там было еще двое слуг — миссис и мистер Грин. Сам Грин — австралиец, а жена его, насколько мне помнится, — уроженка Канады. Грин служил у старика дворецким. Он не любил Трэнсмира, и старик также его недолюбливал. Как-то мне удалось незаметно припрятать несколько ценных вещей: золотые часы и пару серебряных подсвечников. Тут произошел скандал с Гринами, так как хозяин заметил, что они отдают объедки своему зятю. Обнаружив пропажу часов и серебряных вещей, он обыскал их комнаты. Конечно, мне было очень досадно и обидно за Грина, но я не мог ничем ему помочь…

После отъезда Гринов мне пришлось исполнять обязанности и слуги, и дворецкого. Очень скоро я обнаружил, что все ценности старик хранит в подвальной комнате. Я никогда в ней не был, но знал, что в нее ведет коридор, начинающийся в столовой. Я надеялся, что рано или поздно мне удастся более тщательно осмотреть весь дом, однако это оказалось не так легко. За неделю или две до убийства старика с ним случился припадок; пока он лежал в полубессознательном состоянии, мне удалось достать ключ и сделать отпечаток на куске мыла… Впрочем, припадок его длился недолго: едва я успел надеть на шею старика цепочку с ключом, как он пришел в себя. С тех пор я начал работать над ключом. Вот и все, что могу сказать про подвальную комнату, которой никогда не видел. Каждый день я ложился спать в десять часов. Старик сам запирал дверь, отделявшую мою комнату от всего дома, поэтому я не знал, что происходит в доме по ночам.