– А мне вот, например, даже интересно, Павел Андреевич, что могут предпринять диверсанты, если меры безопасности такие всеобъемлющие? – спросил Ветров.

– Да способов покушения может быть множество. История заказных политических убийств показывает, что террористы проявляют исключительную изобретательность.

– Ну а все-таки? – не унимался Ветров.

– Например, можно положить на трассе следования премьерского кортежа дистанционно управляемый фугас, – начал перечислять Чернышов. – Можно обстрелять автомобиль премьера из снайперской винтовки или из установки «ПТУРС»[10], можно заложить мину в месте предстоящего появления премьера или пронести туда оружие. Вариантов масса. На досуге можешь спросить у Олега. Он тебе еще несколько идей подкинет.

– По-вашему, выходит, что предугадать действия террористов практически невозможно, – разочарованно заметил Артем.

– Да, если заранее о террористах ничего не известно, – уверенно заявил Чернышов. – Но в данном случае это, к счастью, не так.

– А разве мы знаем что-либо о группе террористов-диверсантов? – изумленно спросил Ветров.

– Знаем, что в ее составе три стрелка и снайпер, – Чернышов интонацией выделил последнее слово. – Снайпер, – повторил он. – Это значит, что наиболее вероятна стрельба с дальней дистанции.

– Засада на трассе? – задал уточняющий вопрос Муромцев.

– Скорее всего, – кивнул Чернышов. – Сейчас сделаем вот что: возьмем в части дежурную машину и проедемся по трассе, ведущей от военного аэродрома к городу, попытаемся найти места, удобные для засады снайпера.

Друг за другом оперативники вышли из гостиницы. Первым делом они отправились в штаб. Получить машину можно было только с разрешения дежурного по части.

* * *

Павел Чернышов сидел на пассажирском сиденье в кабине грузовика «ЗИЛ-130», забросив ногу на ногу. На колене он разложил планшет с крупномасштабной картой, на которой корейским автоматическим карандашом отмечал места, подходящие для засады. Поначалу Чернышов испытал раздражение, когда дежурный по части выделил его группе грузовик. Легковые дежурные машины оказались уже разобраны, и, кроме «ЗИЛа», дежурный по части ничего предложить не смог. Однако, проехавшись в кабине грузовика, Чернышов решил, что эта машина более удобна, чем легковая. Ее высокая посадка позволяла лучше обозревать окрестности. Этим делом занимались Муромцев и Чернышов. Артем Ветров опять выполнял обязанности водителя.

– Останови возле той рощи, – обратился к нему Чернышов.

Ветров остановил машину, не съезжая на обочину. Чернышов уже неоднократно просил его делать короткие остановки, после чего опять велел ехать дальше. Но на этот раз Чернышов рассматривал рощу дольше обычного, а потом сказал:

– Освободи дорогу. Здесь стоит задержаться.

Артем съехал на обочину, и оперативники выбрались из машины.

Роща заинтересовала Чернышова уже тем, что это был первый лесной массив, подступающий к трассе. До этого на всем протяжении дороги ее окружала только нераспаханная степь да невысокие холмы. Некоторые холмы Чернышов отметил на своей карте как потенциально опасные. Во всяком случае, там вполне мог оборудовать свою огневую позицию снайпер-террорист. В то же время обезопасить эти холмы было совсем не сложно. Достаточно лишь посадить на них снайперов из подразделения охраны, и те возьмут потенциально опасные высоты под свой контроль. Совсем иное дело лес. Здесь может скрытно разместиться не один десяток человек. А хорошо замаскированную позицию снайпера можно не заметить, даже если будешь стоять рядом с ней. Лес всегда является самым удобным местом как для выбора замаскированной огневой позиции, так и для последующего отхода стрелка. Небольшую рощу, подступающую к дороге, можно было назвать лесом весьма условно. А у жителя Сибири даже язык бы не повернулся дать ей такое название. Так, несколько гектаров редко растущих деревьев. Однако, несмотря на значительные просветы между деревьями, а скорее благодаря этому, роща имела густой подлесок. А буйно разросшиеся кусты представляли для желающего спрятаться человека идеальное укрытие.

Чернышов достал из кабины позаимствованный у дежурного по части полевой бинокль и начал планомерно осматривать кусты. Не удовлетворившись этим, он отправил Муромцева и Ветрова в рощу, приказав им более внимательно осмотреть подступающий к дороге участок леса.

Палатка освещалась питаемой от дизельного генератора электрической лампочкой. Мордасов сидел на корточках спиной ко входу. Рану от пули Чернышова на ноге диверсанта закрывала тугая ватно-марлевая повязка. Пуля прошла по касательной. Такое ранение в практике диверсантов считалось просто царапиной. После нехитрой обработки рана уже практически не болела и давала о себе знать, только если ее заденешь. Перед командиром диверсионной группы на расстеленных спальных мешках в полулежачем положении расположились Псарев и Сайдаков. Чагин находился снаружи. Он сидел возле костра, вслушивался и вглядывался в темноту.

С того момента как диверсанты обосновались в степи, кто-нибудь из них постоянно дежурил возле палатки. Особой необходимости в этом не было. Свой лагерь диверсанты разбили вдалеке от зоны боевых действий, здесь можно было не опасаться нападения со стороны чеченских боевиков. К тому же в нескольких километрах от лагеря находилась база российских федеральных войск. Пока еще никто из военнослужащих с военной базы не беспокоил диверсантов. Впрочем, командир диверсионной группы не опасался возможных проверок. Документы бурильщиков ставропольского Управления мелиорации и подлинное командировочное предписание должны были послужить хорошим прикрытием. Вчера, при въезде в Моздок, их машину остановил комендантский патруль. Диверсанты совершенно спокойно показали патрульным паспорта бурильщиков с переклеенными фотографиями. Те вполне удовлетворились предъявленными документами, даже не взглянули на командировочное предписание и пропустили диверсантов в город. Таким образом, документы обеспечивали им вполне надежное прикрытие. Тем не менее каждую ночь Степан Мордасов выставлял возле палатки дозорного. Командир действовал по укоренившейся привычке, которая неоднократно спасала жизнь ему и его людям. В данном случае дозорный был просто необходим, в палатке велся разговор, не предназначавшийся для посторонних ушей.

– Значит, они хотят, чтобы мы ликвидировали российского премьера, – задумчиво сказал Георгий Псарев, выслушав Мордасова. – Непростое задание.

– Нам уже лет десять как не поручают простые задания, – возразил Мордасов. – Но еще никогда так много за них не платили. Не забывай, нам изменили задание, но оплата при этом не изменилась. В случае успеха каждый получит по миллиону долларов.

– Деньги – это, конечно, хорошо, – с той же интонацией произнес Псарев. – Но даже и за деньги рисковать следует только в том случае, когда риск оправдан. Почему бы туркам не предложить те же деньги своему агенту на военной базе? Ведь в Моздоке он будет рядом с премьером. У офицера военной контрразведки будет гораздо больше возможностей хлопнуть премьера, чем у любого из нас. Однако турки не стали предлагать своему агенту провести эту акцию. Они знали, что тот все равно откажется. Потому что их агент не самоубийца. Даже за десять миллионов он не стал бы рисковать своей жизнью, так как покойникам деньги не нужны. Эту истину я понял достаточно давно.