был в простой на вид, светлый камзол, а на плечах висел плащ с гербом. Никаких украшений или золота на нём не было и это невольно пришлось Вель по нраву. Она не любила бессмысленных побрякушек, особенно на мужчинах.

- Почему вы это делаете? - поинтересовалась девушка у ближайшего человека, стоявшего почти рядом с ней. Его регион она не могла определить, но почему-то хотела верить, что этот мужчина — северянин, так как имел на голове длинные, перевязанные в косу чёрные волосы, высокий рост, ясный взгляд и мускулистые руки бывалого солдата.

- Разве ты не видишь? - отозвался человек, даже не взглянув в её сторону.

- Заткнись, девка, - яростно зашипел ей коротышка, - стой молча, это приказ!

- И с каких пор мы затыкаем рты прихожанам?! - громко заметил подошедший ближе апостол, который гневно осмотрел вначале Вель, которая стояла посреди шатрового храма в вонючей рванине и связанными руками, а потом инквизитора, чьё имя сестра бывшего Короля-за-Стеной так и не узнала.

- Прошу прощения, апостол, - слегка склонил голову коротышка, - но это ведьма, которую мы поймали во время недавней битвы и так как у нас здесь нет полноценных тюрем, то желали бы передать лично «Небесному Клинку», чтобы...

- Это не важно, - перебил его жрец, - ведьма она, одичалая или просто случайная крестьянка. Мы не отказываем в обращении к истинной вере никому. Вы должны знать это, молодой человек.

Вель ожидала, что инквизитор огрызнётся или продолжит спор, но тот лишь склонился. В этот раз гораздо глубже и сильнее.

- Прошу простить меня, апостол, я был неправ.

- Учись на чужих ошибках, но не забывай и о своих, - сурово закончил пожилой уже мужчина, а потом перевёл взгляд на Вель. - Говори сколько захочешь, ты в месте, где никто не затыкает рты и никому не указывает. Месте правды и благочестия.

Девушка заторможено склонила голову, подражая инквизитору. Кажется, получилось не очень хорошо, потому что жрец лишь рассмеялся и махнул рукой.

Когда он отошёл, Вель снова оглянулась на северянина, восстановив в памяти его последние слова.

- Простите, что отвлекаю, - вновь обратилась она к нему, - но что именно я не вижу?

- Его, - ответил мужчина, но вложил в короткое слово так много скрытого смысла, что девушку пробила дрожь.

- Вы имеете в виду лорда Моустаса? - всё-таки уточнила блондинка.

Вот теперь северянин повернулся к Вель. Его блаженная улыбка была исполнена жалости.

- Ты ведь его служанка? - спросил он, в темноте не сумев разглядеть её одеяние и верёвку на руках, - всё просто. Ты слишком близко, - пояснил северянин, - потому и не можешь увидеть.

Вель решила не поправлять его, радуясь, что стоит с подветренной стороны и «благоуханием» её тела наслаждается лишь инквизитор и его «Небесные братья».

- Что именно увидеть? - вновь спросила девушка. Непонятное чувство сдавило ей грудь. Вель сделала шаг ближе, попадая в круг света костра. Теперь никто не смог бы спутать её со служанкой, но собеседник девушки не обратил на её внешний вид никакого внимания.

- Однажды, он прикоснулся ко мне, - вместо ответа сказал мужчина. - Давно, ещё во время восстания короля Роберта. Тогда мы шли на столицу. Я был одним из тысяч пеших солдат... В тот день я споткнулся на марше, а он поддержал меня, протянул руку... Он сказал: «Сними сапоги и обуй землю».

Вель рассмеялась.

- Это же старая шутка. Даже у Вольного... кхм, - она поправилась, - даже в самых глухих деревнях её слышали. Должно быть, вы отпустили крепкое словцо в адрес земли, когда споткнулись.

- И что? - отозвался северянин.

Вель вдруг поняла, что её собеседник дрожит от негодования. Она нахмурилась, а потом попыталась улыбнуться, чтобы успокоить воина.

- Ну, это просто такая поговорка. На самом деле, очень древняя. Её цель — напомнить людям, что не надо валить свои промахи на других.

- Нет, - проскрежетал северянин. - Не так.

Девушка в нерешительности помедлила и даже мысленно выругалась.

- А как тогда? - всё-таки решилась спросить она.

Вместо того чтобы ответить, мужчина отвернулся. Вель несколько мгновений смотрела на него. Она была сбита с толку и вместе с тем испытывала смутную тревогу. Как может ярость защитить истину?

Девушка чисто по инерции хотела схватить свою косу, но верёвки на руках напомнили о её статусе. Тогда, решая больше не нервировать инквизитора, она развернулась и сделала шаг в его сторону.

- Это означает, - сказал у неё за спиной северянин, - что мы должны исправить мир. Мы должны уничтожить всё, что оскорбляет.

Вель вздрогнула — такая ненависть звучала в голосе этого человека. Она повернулась, сама не зная зачем. То ли посмеяться над глупостью сказанных слов, то ли банально выругаться. А вместо этого стояла и смотрела на него, утратив дар речи. Почему-то северянин не смог выдержать её взгляда и стал наблюдать за костром. Остальные повернулись, услышав сердитый голос мужчины, но тут же, прямо на глазах у Вель, устремили взоры обратно на Моустаса. И девушка поняла, что эти люди уже никуда не уйдут. Проповедь Бога...

«Они все точно такие же, как и этот человек, - подумала Вель, ощутив странную боль, ставящую её в тупик, боль узнавания вещей, которые уже известны. - А я не близко, а пока что слишком далеко...»

Вместе с тем, блондинка невольно задумалась, не руководствовалась ли она теми же причинами, когда проводила время с Мансом и Даллой?

«Можно ли назвать меня принцессой Вольного Народа, по южным аналогам и традициям?»

Одновременно с мыслями, она оглядела толпу прихожан, пытаясь разглядеть эмоции на их лицах: горе, искушение, угрызения совести, замешательство. Они пришли не просто так, не чтобы отдать должное своему Богу. На это их толкали усталость, тайные надежды и страхи, зачарованность и восторг. Но более всего их толкала необходимость.

Они смотрели, потому что знали: что-то вот-вот произойдёт.

В этот миг Арвинд Моустас закончил с лордом и вышел в центр освящённой факелами трибуны. Первые же его слова заставили Вель ощутить странный укол в собственном сердце.

- Когда любимый человек умирает, - произнёс «Небесный Клинок», - нужно полюбить кого-то другого.

«Альфин, - всплыло в её памяти первое имя. - Далла», - всплыло второе.

Вель не знала, что случилось с её сестрой, но подозревала, что ничего хорошего. Эта война, война на уничтожение. Здесь нет место слабости