– Один человек сформулировал свой закон лотереи: без выигрыша!

Мария засмеялась, выпорхнула из кресла, взъерошила волосы на затылке юноши, как это делала десять лет назад Кристина, и убежала.

– Сейчас принесу чего-нибудь вкусненького, после этих ресторанов всегда так есть хочется.

– Может, я уже пойду? – спросил открытую дверь Стас. – Поздно уже.

Мария вернулась с подносом в руках, глядя на него с ожиданием и вызовом, и тогда он отбросил все свои сомнения и подхватил ее на руки.

Глава 11

МЕЙДЕР ПРОТИВ МАНИПУЛА

В квартиру Балашовых бандиты Узбека ворвались в два часа ночи. Дверь хозяин квартиры недавно поменял на металлическую, но мастера, делавшие и устанавливавшие ее, были связаны с бандой, и проблем с открыванием не возникло. В налете на квартиру бизнесмена, из которого надо было выбить долг в тридцать тысяч долларов, сам Узбек (кличку он получил за узкие глаза и острые скулы, хотя по паспорту звался Федором Кузьмичем Шаповаловым) не участвовал, но ждал группу в лесу, возле сторожки, где банда хранила инструменты для пыток.

Несмотря на мольбы Балашова и клятвы все отдать в течение двух дней, его семью: жену, шестидесятипятилетних мать и отца, семилетнего сына, – привезли к бревенчатой сторожке и первым делом подвесили всех за ноги к ветвям деревьев. Потом за дело взялся Шура Палькин по прозвищу Бык. Два года назад он освободился из колымских лагерей, где сидел за то, что облил бензином человека и поджег. В банде же он прославился виртуозным владением паяльной лампой, а также тем, что многим жертвам выплескивал в лицо расплавленный битум. Изредка он пользовался и своим старым приемом: звонил в квартиру, и когда ничего не подозревавший гражданин открывал дверь, – Бык выплескивал на него из кружки бензин и поджигал.

Возле сторожки Шура Палькин действовал разнообразней, во всю «мощь» своей ущербной больной фантазии. Заклеив жертвам скотчем рты, он разжигал под висящими людьми костры и подкладывал дрова до тех пор, пока у тех не начинали трещать волосы. Завязывал вокруг шей висящих шнуры, пропитанные спиртом или бензином, и поджигал. Привязывал к рукам тяжести, пока не обламывались ветви деревьев и жертва не падала на угли костра. Надевал на головы надутый полиэтиленовый мешок, завязывал, ждал, пока лицо жертвы не посинеет, и протыкал пакет сигаретой. Это называлось у него «запустить воздушный шар». А то просто давал в руки лопату и приказывал жертве копать себе могилу. Таких ям в окрестностях сторожки насчитывалось уже десятка два. Но самым любимым способом развязывания языков был у Быка один, называемый «похоронами». Он запихивал людей в гроб, заколачивал гвоздями крышку и начинал пилить доски двуручной пилой.

С семьей Балашова работал он именно таким образом. «Сжалился» только над сыном бизнесмена: привязал его к стволу сосны и заставил смотреть, как он «хоронит» мать и отца.

Через час «работа» закончилась, Балашов сдал своих коллег из фирмы «Карачарово и К°», торгующей компьютерами и аксессуарами к ним, рассказал, где прячет «резервные» деньги, и пообещал через два дня отдать долг «дружеской» фирме, заказавшей выбивал. После этого семью отвезли к Кольцевой дороге со стороны Каширского шоссе и оставили избитых, обессиленных, буквально поседевших и постаревших людей у обочины.

Факт этот стал известен Василию спустя сутки после случившегося, и уже к среде пятого июня он подготовил план операции по уничтожению банды Узбека, на счету которой было уже не менее трех десятков разбойных нападений на мелкооптовых торговцев и бизнесменов средней руки, не заявлявших о нападениях по причине не полной законности своих доходов.

– Пора завязывать с этими силовыми акциями, – сказал Василию Самандар, провожая Котова к машине с мейдером. – Бороться с криминалом на этом уровне бесполезно, до уровня прежнего «чистилища», возглавляемого Тарасом Горшиным, нам все равно не подняться.

– Больно вы пессимистичны сегодня, Вахид Тожиевич, – прищурился Василий. – Мне самому не нравится намек Рыкова на то, что деятельность «чистилища» входит в его расчеты. Получается, что он то разрешает нам работать, то не разрешает.

– А разве это не так? Подумай сам. Мы таскаем только мелкую рыбу, крупная постоянно срывается. К тому же Рыков никогда не бросает слов на ветер. Мы еще только планируем уничтожить сеть подпольных оружейных мастерских, а он их уже перебазировал. Теперь снова придется искать по всему Подмосковью.

– Тем более надо их отыскать и уничтожить! В назидание Герману. Мы тоже кое-что умеем. И плевать мне на его «разрешение»!

– Плевать-то плевать, но даже сброс «К-реестра» в сеть спецслужб ничего почти не дал. Рыков его блокировал.

– Ладно, потом подумаем, что делать дальше. Ты с нами не пойдешь?

– Душа не лежит. Чувствую опасность. После того, как неизвестный ликвидатор накрыл ракетами дачу Бабуу в Подмосковье и едва не угробил Сход (!), следует ожидать всего.

– Не паникуй. Маразм крепчает, но и мы не лыком шиты, прорвемся.

– И все-таки будь повнимательней. Ни пуха.

– К черту!

Василий сел в микроавтобус с надписью по борту «Реанимационная служба». Машина выехала со двора в сопровождении фиолетового «Линкольна» с мигалкой наверху. Самандар постоял немного, провожая эскорт внутренним взором и одновременно ощупывая пространство в ментальном поле в поисках опасности, сел в свою машину, посидел, прикидывая что-то про себя, и включил мотор.

В начале двенадцатого ночи в ресторан «У Максима», располагавшийся в подмосковном Новогирееве недалеко от автовокзала, вошли по одному и по двое семь человек. Четверо из них разошлись по залу, сели за разные столики вокруг центральной площадки со сдвинутыми вместе столами, где гуляла веселая компания – восемь молодых и не очень людей и столько же, если не больше, подруг – во главе с черноволосым мужчиной средних лет с узкими глазами и острыми скулами.

Трое других запоздалых гостей ресторана сели за один столик недалеко от компании, заказали соки, овощи, грибы и кофе. Ровно в половине двенадцатого Василий – он сидел за этим столиком и в своем костюме в черно-белую полоску, с наклеенными усами и бородкой выглядел солидно