Немного отойдя от отката, Касра, Баг, Саймон и Лар собрались в небольшой кают-компании на борту "Второго Порога".

— Что сказали местным? — поинтересовался физик.

— Только то, что они в состоянии понять, — поднял на него тяжелый взгляд Бард, сейчас похожий на скелет.

— Вот именно, то, что в состоянии, — подтвердил выглядящий ничуть не лучше Адай. — Скажи мы им, что их планета — не просто планета, а узел Надсети, они бы ничего не поняли. Да и мы не очень-то хорошо понимаем, если честно. Знаем, что Надсеть существует, но сталкиваться с ней никому, по крайней мере из нашей структуры, не доводилось.

— Каким же образом тогда "Великий" смог воспользоваться этим узлом? — удивился Баг.

— Понятия не имею! — развел руками Лар. — Но сумел, правда, опосредованно.

— Поясни.

— Как ты знаешь, есть три основных точки для входа в пространство Мира Изначального. Третью из них мы обнаружить не сумели. Однако помимо них существует еще одна, находящаяся вне известных нам структур пространства и как будто бы не имеющая с первыми тремя точками никакой связи. Но именно как будто. На самом же деле первичный толчок шел через Надсеть, опорой являлась эта планета как узел Надсети. Именно для этого "Великому" нужна была здесь постоянная война, не прекращавшаяся, как вы знаете, три сотни лет.

— Но я не понимаю, каким образом "Великий" производил воздействие, — растерянно сказал Баг.

— Думаю, что воздействие производил не он, а сила, которую он призвал, — вздохнул Саймон. — Давай теперь рассмотрим подробнее. Ментальным посылом "Великий" активировал узел. Отдача от него формировала воздействие неизвестной нам третьей точки, которая провоцировала темпоральную нестабильность на Суэле. Эта нестабильность создавала аномалию у пустой планеты, что и позволяло пройти в закрытую вселенную Мира Изначального. Думаю, что это не природная замкнутая вселенная, а искусственная. "Великий" каким-то образом сумел вывести довольно большую область пространства из нашей вселенной. Это вкладка в реальность, или… знаете, это чем-то напоминает колодец, закрытый крышкой.

— Ну и чем все это нам поможет? — ворчливо спросил Баг.

— Поможет, — заверил Бард. — Мы выделили квадрант пространства, в котором расположена третья реперная точка. Да, он велик, однако это сильно сужает область поиска. Чтобы точно вычислить координаты точки, нам не хватает совсем немногого. Я уверен, что недостающие данные будут на секторальной станции. Поэтому предлагаю попрощаться с местными, и двигаться в точку сбора флота. Станция придет туда через сутки. Нам нужно для этого немногим меньше.

— Пожалуй, ты прав, — согласился физик. Остальные поддержали его кивками.

— Касра, иди-ка ты спать, а то ты совсем на себя не похожа, — с сочувствием посмотрел Лар на клюющую носом эльфийку.

Она не стала спорить. Действительно, слишком устала и сейчас мечтала об одном — добраться до постели. Поэтому молча встала, вызвала гиперпереход и скрылась в нем.

Бард проводил ее взглядом, а затем вызвал капитана и распорядился начать расчет локации.

— Почти во всех мирах самоназвания достаточно тривиальны, — рассказывал Фэб. — Например, во всех без исключения мирах Когни самоназвания в той или иной степени соотносятся с тем, что можно назвать биосферой. В человеческих мирах в названиях превалирует почвенный покров. В мирах нэгаши — каменная основа. И так далее. Если рассматривать расы не с позиции двенадцати секторов, а точечно, по шару, то драконы, которые на самом деле люди, но находятся в иной плоскости, превзошли в поэтике названий все расы, вместе взятые. Их самоназвания всегда связаны с небом. А здесь ситуация тривиальная. Суэл — это именно почвенный покров планеты. И не более того.

Разговор этот происходил в зале управления, за завтраком. Искин расстарался: на столе чего только не было. Но есть толком никто нормально не мог — после вчерашних событий всех до сих пор трясло. Ри вяло ковырял вилкой очередную имитацию мяса, Скрипач меланхолично перекладывал картошку с одной стороны квадратной тарелки на другую, не отправляя в рот вообще ничего, а Ит машинально ломал на части кусок серого хлеба — вскоре перед ним на столе уже лежала горка крошек. Прикончив таким образом первый кусок, он потянулся было за вторым, но, наткнувшись на сердитый взгляд Фэба, убрал руку. Даша есть и не пробовала, она лишь налила в высокий стакан светло-зеленого сока. Фэб, поколебавшись, положил на свою тарелку одну ложку овощей — это выглядело одновременно комично и нелепо. Здоровенный рауф и эта жалкая ложка ну никак не соответствовали, вот только смеяться никому не хотелось, даже Скрипачу.

— Ешьте, — приказал Фэб. — Вам сегодня работать, поэтому ешьте.

— В городе перекусим, — отмахнулся Ри. — Там полно кафе… было.

— Скорее всего, вам будет некогда там заниматься походами по кафе, — возразил Фэб.

Единственное, что немного всех рассмешило, так это факт того, что они, проведя в этом мире несколько дней, так и не удосужились узнать его название. Спросили у искина, и тот тут же все выдал — не только самоназвание мира, но и названия материков, стран, континентов… После этого Фэб пустился в объяснения о том, как эти названия обычно возникают и формируются, после переключился на основы словообразования и диалекты, и, как выяснилось, оказался прав — через полчаса все внимательно слушали его рассказ, удалось хоть немного отвлечься.

Ит подумал, что с ними всеми произошла странная вещь. "Мы перестали думать о дьяволе, — размышлял он. — Мы не говорим о нем, не пытаемся анализировать. Почему?.. Словно он перешел для нас в какой-то иной разряд. Раньше мы только про него и думали, а теперь… он словно стал данностью. Частью реальности, обсуждать которую каждые пять минут не имеет смысла. Вот, к примеру, секторальная станция. Когда мы с Ри впервые сюда попали, мы были в шоке и постоянно думали о том, как это круто, что этого не может быть, что это нечто, переходящее пределы осознаваемого… а потом перестали. Или Контроль — до встречи с Таенном, Леоном и Морисом мы, по сути дела, в Контроль просто не верили. И что теперь? Тоже данность. Орден Аарн… для кого-то легенда. А мы? Вон Даша сидит, замечательная и чудесная, сок пьет. И Фэб… прошло совсем немного времени, и для меня уже странно, что я воспринимал себя раньше иначе".

Этой ночью, конечно, они оба, не сговариваясь, перебрались на кровать к Фэбу — тот не возражал. Наоборот, прижал к себе покрепче, и принялся говорить какие-то на первый взгляд совершеннейшие банальности и глупости. Про то, что все будет хорошо. Про то, что надо стараться справиться. Про то, что они потом вернутся домой, и дома все будет уже не просто хорошо, а даже замечательно, потому что можно будет, просыпаясь утром, слушать птиц и смотреть на рассвет за окном. О том, что всех их ждет хорошая и интересная жизнь, в которой всего будет вдоволь, только надо научиться отделять чужое горе от своего. И что порой надо быть сильнее, чем ты можешь, сильнее и мудрее, потому что иначе ты не сможешь удержать этот мир от падения. Фэб говорил долго, еле слышно, и Ит подумал, что, по сути, Фэб сейчас убеждает в том, что говорит, не только их, но и себя тоже.