Гриша, почувствовав, что я вновь принялась за свое, поднял наконец голову от моих коленей и посмотрел на меня с такой непередаваемой нежностью, какой я в нем, несмотря на все перипетии совместной судьбы, даже не подозревала.

— Плакса, — сказал он. — Оказывается, ты еще и плакса… Угораздило же меня, старого дурака, заклиниться на владелице целого гербария недостатков!..

— Ты нестарый… — прошептала я, предварительно всхлипнув, и почему-то добавила: — Вот Корнет — старый…

— Года через четыре и я буду таким же. — Гришаня обнял меня еще крепче. — Но ты все равно не плачь, малыш, если можешь… Попробуй остановиться, а? А то родишь мне такую же реву, как ты сама…

Так я узнала, что Григ ни на секунду не усомнился в том, кто именно является виновником моего состояния, и окончательно раскисла от этой мысли и, совершенно уже не думая ни о какой «трепетной лани», начисто позабыв в этот миг даже о своем страшном открытии, из-за которого и хлопнулась в обморок, обвила руками шею моего единственного и неповторимого мужа и сказала ему то, что должна была, наверное, сказать по меньшей мере несколько недель назад:

— Гришенька, ты не представляешь, как я тебя на самом деле люблю… Я тебя правда люблю, почти что больше жизни…

— Я знаю, — тепло и просто ответил он и, встав на ноги, каким-то чудом одновременно поднял меня, и через мгновение я оказалась у Григория на коленях, так и не разомкнув кольца своих рук вокруг его шеи.

— Я знаю, — повторил он, — потому что, когда любишь женщину так сильно, как я тебя, всегда знаешь, как она к тебе относится… Если бы ты не преподнесла нам обоим этот сюрприз, я бы, как последний идиот, еще бы тебя повоспитывал, а так…

В последнее время Оболенскому с нами не везло: он постоянно появлялся на пороге помещений, в которых мы с Григом целовались, в самый трепетный и неподходящий момент.

Но на сей раз он и не подумал тактично удалиться, как тогда, когда сбежал из собственной берлоги.

— Стоп, снято! — провозгласил Корнет свою любимую приговорочку, в ответ на которую мы оба не слишком суетливо оторвались друг от друга и вопросительно посмотрели на Виталия. — Хочу напомнить, во-первых, что вы находитесь в присутственном месте, вдруг опять окончательно забудетесь?..

— А во-вторых? — усмехнулся Григ, и не подумав ссадить меня с коленей.

— А во-вторых, беру свои слова назад, поскольку в некотором смысле вполне могу считаться крестным папой вашего будущего младенца, так и быть, согласен свидетельствовать на вашем очередном бракосочетании!

Мы с Григом рассмеялись, а Корнет предостерегающе поднял руку:

— Стоп-стоп!.. Есть еще и в третьих… — и, уже обращаясь исключительно к моему мужу, спросил: — Ты не находишь, что самое время ознакомить Маринку с твоей покупкой?..

— Почему бы и нет? — Гриша весело рассмеялся. — Только при одном условии: пока не ознакомлю — больше ни слова…

— Ладно, — неохотно согласился Корнет, — я и сам за то, чтобы хоть один сюрприз из целой охапки «подарочков» последнего времени оказался приятным и, в конце концов, действительно сюрпризом… Поехали!

— Ты что-то купил? — Я удивленно посмотрела на мужа. — Так это и есть ваша таинственная акция, о которой говорил Виталик?..

— Ни слова больше! — прорычал Григ и, вероятно, рефлекторно так и не выпустив меня, поднялся и двинул к двери — со мной на руках.

— Стой! — всполошился Корнет. — Поставь ее сначала на пол, а то…

Предупреждение Оболенского запоздало на какие-то несколько секунд: дверь кабинета приоткрылась чуть-чуть раньше, чем я оказалась на ногах, и в образовавшейся щели возникла физиономия не кого-нибудь, а моей драгоценной тезки из отдела рекламы…

Охнули мы с ней одновременно, после чего дверь захлопнулась, а Корнет принес нам свои поздравления еще раз.

Спустя несколько минут мы уже ехали по Хорошевке, и, поскольку двигались в сторону «Полежаевской», чувство эйфории, охватившее меня и начисто поглотившее, с каждым метром отступало и таяло, я возвращалась к нашей сегодняшней реальности, насквозь пропитанной теперь уже не только Милкиной трагедией и гибелью, но и моим кошмарным открытием, о котором я не просто старалась не думать, но изо всех сил пыталась убедить себя, что оно не более чем плод моей собственной фантазии. Ибо этого не могло быть просто потому, что не могло быть никогда…

Мужчины, по какому-то молчаливому согласию, так и не заговорили больше на эту тему, не задали ни единого вопроса о том, что именно я вспомнила перед тем, как меня настиг обморок.

Корнета мы давно высадили возле метро, поскольку он сегодня был без колес, и остались в машине вдвоем. Со все нарастающей тревогой я смотрела вперед, по мере нашего продвижения так хорошо знакомым мне маршрутом… Не могу передать, какое колоссальное облегчение я испытала в тот момент, когда, едва миновав «Беговую», Григорий неожиданно свернул направо — в сторону гордо возвышающихся среди многочисленных хрущоб серокаменных домов с арками и прочими, некогда заклейменными архитектурными излишествами.

В этом районе я не была ни разу, интересно, что это за покупка такая, ради которой мы сюда прибыли?..

А мы действительно прибыли, поскольку Григ уже парковался возле одного довольно обшарпанного, хотя и снабженного кодовым замком, подъезда.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался он, помогая мне выбраться из машины.

— Нормально, — заверила я его, — эскулап оказался прав, мне помогло и больше не мутит…

— Тогда — вперед!

Григ, как выяснилось, знал код незнакомого подъезда, и вскоре лифт, пропахший псиной, вознес нас на пятый этаж «сталинки»… И тут, когда Гришаня извлек на свет громыхающую связку ключей, я все поняла… Поняла, но вновь не верила собственным глазам! И эйфория, отступившая под напором грубой реальности, вернулась моментально, легко подхватив меня на свои восхитительно сильные крылья!

Неужели действительно ради меня, унизившей его публично, чуть ли не отвергнувшей навсегда, даже не подозревая о грядущем сюрпризе, который заготовила ему я, ради меня, как я полагала, ненужной ему и нелюбимой, мой гордый возлюбленный пошел на такое?!..

Мысль о том, где Григорий взял столько денег сразу, что их хватило на эту явно только что отделанную чудесную квартиру, меня посетила значительно позже… И также позже я узнала, что недостающую сумму ему предоставил — кто бы вы думали?.. — конечно же мудрый, верный и преданный друг — Виталий Оболенский… А я-то, бессовестная, полагала, что Григ доплачивает ему из своего кармана, чтобы удержать при нашей газете знаменитого спецкора… Вспоминать об этом мне стыдно до сих пор.

…За моими вещами к тетушке мы в тот вечер так и не съездили. Я просто позвонила ей и сообщила номер телефона, по которому осталась ночевать вместе с мужем. А заодно, решив, что так мне будет гораздо легче это сделать, донесла до тетушкиного сведения, что через несколько месяцев она, скорее всего, станет бабушкой… То есть обретет внучатого племянника… И положила трубку, не дожидаясь реакции Лилии Серафимовны: в первое мгновение моя находчивая тетя в кои-то веки на моей памяти онемела, и слава богу!