По прошествии часа за Тео приходит полицейский.

– К тебе посетитель, – говорит он и ведет его куда-то по коридорам.

Тео следует за своим провожатым спокойно, безразличный ко всему окружающему. Через несколько мгновений его вводят в комнату без окон, освещенную неоновыми лампами, с одним столом и двумя стульями. Лейтенант Небель беседует с мужчиной, которого Тео до этого никогда не видел. Стоит ему войти, как они замолкают.

– Оставлю вас на две минуты, – тихо говорит Небель незнакомцу. – Но только на две.

И без лишних слов покидает комнату.

– Вы мой адвокат? – спрашивает Тео, обращая на незнакомца потухший взгляд.

– Не совсем, Тео, – отвечает мужчина, разглядывая его с волнением, которое пытается скрыть, но не слишком успешно. – Я не чужой тебе человек…

* * *

Франсиса утром тоже препроводили в родные пенаты. В спокойной обстановке, в сопровождении полицейского конвоя, который и передал заблудшего пансионера в заботливые руки персонала. Учитывая возрастное расстройство ума и родственную связь с обвиняемыми, никто и не думал его допрашивать.

Но и у себя в комнате старик выглядит несколько растерянным. Более растерянным, чем обычно. Сиделка Мирей, которая вызвалась его проводить, – женщина исключительной доброты и очень внимательная к пациентам, – как может, старается его успокоить.

– Вам чем-нибудь помочь, мсье Вилер? Говорят, вы были на прогулке?

– Не знаю, можно ли назвать это прогулкой… – немного подумав, серьезно отвечает старик. – Кстати, вы не подскажете, на какой день назначен координационный совет? У меня есть замечания по поводу персонала.

Мирей знает о его болезни и о том, что Франсис верит, что все еще полон сил, активен в профессии и в личной жизни.

– Разве вы не записали дату в своем ежедневнике? – спрашивает она, словно это – самая естественная вещь в мире.

Франсис, который не привык, что его воспринимают всерьез, теряется.

– В ежедневнике? Конечно, я должен был записать… Проблема в том, что я где-то его оставил. Может, в машине? Или в гостинице.

Мирей, которая в это время расстилает для него постель, произносит ободряющим тоном:

– Что ж, я уверена, он очень скоро отыщется.

Замечание сиделки приводит Франсиса в сильное волнение. О чем это она? Он роется в памяти и вдруг вспоминает, что еще недавно ехал в машине, на заднем сиденье, и рядом с ним сидела чудесная дама. Они обменялись парой фраз… Смутное ощущение опасности на мгновение омрачает его мысли. Несколько коротких образов-вспышек возникают в памяти: сине-оранжевые огоньки мигалок, на которые наслаивается встревоженное лицо женщины за рулем…

– Вам что-нибудь нужно, мсье Вилер? – спрашивает сиделка, когда постель готова.

Мишель – приятная женщина, но стоит ей заговорить, как он сбивается с мысли, а их и без того так трудно удержать… Старик уже готов ее отпустить, и вдруг его лицо светлеет от радости.

– Да, я кое о чем хотел у вас спросить, – говорит он с подчеркнутой любезностью.

– Я вас слушаю.

– Не могли бы вы сказать, какой сегодня день недели? Я был бы вам бесконечно признателен!

Мирей улыбается.

– Сегодня суббота, мсье Вилер.

– Благодарю вас, Жермен!

Сиделка никак не реагирует на ошибку и, убедившись, что в комнате все на своем месте, выходит и закрывает за собой дверь.

Франсис устраивается в кресле. На губах у него играет благостная улыбка. Сам не зная почему, он испытывает чувство выполненного долга.

Спасибо Жан-Полю Маранинчи за то, что, где бы он ни был, в Нумеа или на Кальви, он всегда готов ответить на мои вопросы.

Спасибо Олливье Боге за его ценные советы, важные замечания и снисходительность к моему полнейшему незнанию полицейских реалий.

Спасибо Дельфине Наоэ за ее добросовестную вычитку и проницательность.

И еще спасибо Кассии.