Тогда, по случаю хорошей погоды, студия вышла на этюды. Все устроились напротив Никольского монастыря, на вале, развернули листы ватмана.

Игнат ходил между учениками, поправлял, ставил руку.

– Мм… маковки немного съехали…

– А я их, Игнат Васильевич, закрашу ветвями – вот отсюда ветви свешиваются…

– Да, но откуда… – Игнат удивился. – Здесь нет…

Ученик улыбнулся, показал:

– А вы представьте, что я рисую во-о-он там!

Игнат невольно оглянулся и вдруг увидел, как из березовой рощицы вышел – инопланетянин. От неожиданности Игнат вздрогнул.

Не сразу Игнат сообразил, что это не инопланетянин, а просто – негр, не так часто негров можно увидеть в Ярополче.

На негре были джинсы и что-то яркое, полосатое – типа пижамы. Из сумки он вынул видеокамеру и стал снимать монастырь, – будто так и положено.

За ним шла группа туристов, с ними экскурсовод, который указывал на монастырь. Очевидно, туристы хотели пройти внутрь, но экскурсовод не пускал, говоря с иностранным акцентом:

– Нихт! Ноу! Реставрейшен! Понимэйшен меня? Спик-шпрехен зи мир битте-дритте? Что, никак? Вот тетери непонятливые!

– О! Уеs! уеs! – отвечали туристы.

Игнат заметил, что ученик стал торопливо набрасывать негра рядом с монастырем,

– Как можно! – Игнат наклонился к нему: – Никогда не видел ничего более несовместимого… Ты если негра рисуешь, то рисуй и пальмы. Негр и березы! Негр и монастырь!..

* * *

Игнат Васильевич живет в месте глухом, за садом, на отшибе. Там, за деревьями и крапивой, можно увидеть покосившийся некрашеный забор и крышу его дома, обитую с одной стороны дранкой, с другой – железом.

С этого края Ярополч по-деревенски путается улочками, покосившимися домиками, поднимается в гору, к бывшему Николину монастырю, нахлобученному на плешь Ярилиной горы…

За монастырем разбит сад, за садом по краю оврага, недалеко от старого, заброшенного кладбища, стоят пустующие дома, хозяева которых поумирали да поразъехались, – а рядом, у обрыва, съехал в овраг подмытым углом дом Игната.

В глухом месте живет Игнат Васильевич, да к тому же – хоть годы его подходят к пятидесяти – живет один, жены у него никогда не было, родители умерли.

Может быть, из-за этой одинокой жизни, да из-за того, что живет он рядом с кладбищем, и начали про него шушукаться: будто он – повредился в уме…

А после того, как послушали, о чем рассуждает Игнат на Водосвятии, в сем уверились окончательно.

На Водосвятие, в Христово Крещение, ярополчане устраивают крестный ход к Змейке. Обычай старинный и красивый.

Вереница людей спускается по протоптанной в снеге тропе, петляющей под оголенными дубами от часовенки к проруби; впереди – поп, за ним идут старухи, завернутые в черное, стариков нет: много ли их осталось после стольких войн…

На бычагах Змейки прорублена большая прорубь – «ярдань»; священник опускает в нее серебряный крест, поет:

– Когда Ты, Господи, крестился в Ярдане, открылось прославление Святой Троицы…

В темноте это делается, в тайне, – прячутся люди в овраге от любопытных взглядов, от электрического света… Горят только свечи, их закрывают ладонями от ветра. За горой – город, огни; рядом – слышно – гудит трасса, над головой мигает самолет.

Машины и самолеты оттеснили прошлое к кладбищу, в овраг, слепят его и глушат, пугают моторами, ждут когда оно само смешается с темнотой, минет….

Бабушки, крестясь, скидывают шубки, остаются в белых сорочках. Они подходят к проруби, быстро окунаются в ледяной воде.

– Возврати мне радость спасения Твоего, и духом владычественным утверди мя…

Здесь-то в тот раз и увидели Игната Васильевича.

Он спустился от своего дома по тропке. Выглядел странно, – распахнутая рубаха, растрепанная борода, обуви на ногах не было. Он босыми пятками месил снег. В руке держал ведро – для святой воды.

– Да пропустите же и меня к Ярданю! Ярилиной водицы жажду испить! – вот так и сказал. Да громко так, чтоб, значит, все слышали.

Поп-то от неожиданности чуть крест свой не утопил в проруби.

– Свят-свят! Не поминай беса языческого на празднике господнем!..

Тут и бабки стали Игната от проруби отгонять, так что он чуть всю воду зачерпнутую не расплескал.

– А я что? – беззлобно отмахивался он от бабок. – В «Ярдани», там ведь та вода, что Ярила дал… Вот по весне он все снега растопит, сами то же и увидите!..

* * *

Пустой старый дом… поскрипывают половицы, поет сверчок. Игнат лежит на кровати бородой кверху, ворочается, стонет, на лбу его высыпает пот…

Ему видится, что он сидит один на вершине горы, на камне разрушенного храма, да только не того, что разрушили буденовцы, а еще более древнего, языческого…

Он чуть наклонил голову. На нем ярига белоярова, жреческое облачение. Он – сосредоточен.

Медленно, чувствуя в себе необыкновенную силу, он поднимается, протягивает перед собой руки… Его тело немеет, он чувствует, как с кончиков пальцев стекает сила, от которой стал сворачиваться горизонт… И вот – он уже в луче света, ноги оторвались от земли, – он – летит к Солнцу, к Яриле, он сам – свет…

Игнат просыпается – прямо в глаза бьет яркая, полная луна. Он задегивает занавеску. Снова закрывает глаза…

…Игнат бежит по саду, затем по оврагу спускается к речке Змейке… Но вдруг впереди появляется негр с видеокамерой:

– Игнат Васильевич! Что вы здесь делаете? Вы что не знаете, что вам нельзя здесь воду набирать?!!

Игнат бросается в сторону, в овраг. Успел негр его заснять, или нет? Он же колдун, служит самой Смерти! Он же еще черт знает что натворит с этой записью! Проткнет экран иголками, а он от сего заболеет и умрет! Надо уходить, уходить!

Оврагом Игнат пробирается к монастырю… Фу-у… Кажется, никто не заметил, теперь он в безопасности… Он бежит по монастырю – монастырь огромный, множество переходов, лестниц, залов, – он поднимается все выше, выше…

И это уже не монастырь, а Звездный храм, выглянешь из окна… а там Млечный путь с мириадами звезд, и сияет там сам Ярила-Солнце!

А вот – и звонница в колокольне, устремленная в небо как ракета… Какая же она большая! Какой же колокол ей нужен! Но колокол сняли – нет колокола, нет!.. Буденовцы сняли!

Игнат напрягся… и – увидел колокол… Взял веревку… Но – почувствовал, что звонница начала раскачиваться, сверху посылалась штукатурка. Он выглянул из оконного проема, глянул вниз.

Внизу работал экскаватор – там негр рушил стены…

* * *

– Дети, сегодня я занимаюсь с вами в последний раз… Итак, сегодня у нас натюрморт.