А тут еще, точно специально, ее новый антрепренер и страстный поклонник Чарльз Фроман вообразил, будто бы достаточно арендовать театр и распечатать афиши, а народ на Дункан уже повалит. Поэтому он отправил Айседору танцевать на Бродвее в разгар очередного театрального сезона, наняв более чем средненький оркестр, который худо-бедно выучил к приезду мировой знаменитости «Ифигению» Глюка и Седьмую симфонию Бетховена. Как водится, народ плавно перетекал с одного спектакля на другой, забредал в кафе, делился впечатлениями и кочевал дальше. Айседора была вынуждена танцевать не для подготовленной артистической публики и не для высшего света, где ее выступления обычно принимались с благосклонностью, а для совершенно случайной публики, мотающейся по Бродвею в тридцатиградусную августовскую жару. Кроме того, Фроман сэкономил на рекламе, решив, что такое громкое имя, как Дункан, неизбежно привлечет толпы.

Турне не задалось с самого начала. Злая на весь мир Айседора требовала человеческих условий и грозилась закончить турне грандиозным скандалом, как вдруг счастливая случайность привела в ее артистическую уборную известного скульптора Джорджа Грея Барнарда78, который, едва представившись, буквально с порога предложил ваять великую танцовщицу. Причем он не собирался просить Дункан позировать ему для создания образа какой-нибудь нимфы или богини, не желал и лепить памятник, на постаменте которого будет начертано ее имя. Айседору Дункан знал весь мир, в разных странах именно по ней судили об американских женщинах. С замиранием сердца скульптор предложил вариант, от которого Айседора не могла отказаться, – он создаст статую не женщины, а ни много ни мало – пляшущей Америки. Новый символ США, который с успехом вытеснит пресловутую статую свободы, – эмигрантка французского происхождения. Предложение показалось настолько заманчивым, что Дункан не только не разорвала мучивший ее контракт, но и, когда срок его истек, она, вместо того чтобы вернуться домой, осталась в Нью-Йорке, сняв на собственные деньги ателье в здании изящных искусств, днем позировала Барнарду, а вечером бесплатно танцевала перед представителями местной богемы. Все мы любим повторять, мол, пророка нет в своем отечестве, тоже и Дункан, всегда была готова посетовать на судьбу, но, кроме пустых фраз, вздохов и тихих слез, она умела бросать вызов гонящему ее року и отменно держала удар. Деньги таяли, а Дункан поила гостей прохладительными и горячительными напитками, терпеливо ожидая, что рано или поздно ей все-таки удастся растопить каменные сердца своих бывших соотечественников. Запертая в чудесной башне собственных иллюзий и надежд, танцовщица ждала, что в один из дней судьба пошлет ей человека, которого она сможет полюбить, или единомышленника, с которым ей будет интересно работать. И ведь дождалась. В один из вечеров, когда Айседора как всегда кормила и развлекала своих новых друзей, в ее ателье появился незнакомец. Сердце Айседоры екнуло – перед ней стоял дирижер прославленного на всю Америку оркестра Вальтер Дамрош79. Оказалось, что он видел выступление Дункан на Бродвее, сама танцовщица ему очень понравилась, раздражало только ужасное музыкальное оформление, которое портило все действо. Поговорив с Айседорой и убедившись, что та полностью разделяет его мнение, маэстро предложил ей выступления в опере «Метрополитен» в декабре. Всю организацию он мужественно брал на себя, обещая полный успех.

Айседора с радостью принимает предложение, и вскоре Вальтер Дамрош знакомит ее с оркестром – восемьдесят виртуозов под управлением гения дирижера творили настоящие музыкальные чудеса.

В ожидании обещанных ей выступлений в «Метрополитен» Дункан продолжает позировать Барнарду для статуи. По нескольку часов она стоит в своей тонкой тунике посреди просторной холодной мастерской в окружении уже готовых статуй. Когда Джорд объявляет перерыв и идет мыть руки, Айседора заботливо накрывает маленький столик в углу, выгружая на него специально принесенную в корзиночке снедь. Совместная работа заметно сблизила скульптора и его модель, подружила их и… однажды в мастерскую Джоржа Грея, не предупредив, зашла его супруга. Ее визит оказался несколько несвоевремен, Айседора и ее приятель только и успели, что отпрянуть друг от друга, после чего, немного оправившись от пережитого шока, Дункан битый час рассказывала бедняжке о «Пляшущей Америке», цитируя стихи Уотта Уитмана: «Я слышу поющую Америку», и вот теперь гениальный Джордж Грей Барнард покажет «Пляшущую Америку»!.. Миссис Барнард выслушала Дункан с терпеливой улыбкой, давая понять, что инцидент исчерпан и она не в претензии. Тем не менее на следующей день Айседора получила записку от скульптора, в которой тот сообщал, что его любимая супруга внезапно заболела, и теперь он вынужден прервать работу над статуей до полного излечения больной.

На вопрос Дункан, чем больна его жена и как скоро можно ожидать ее выздоровления, ей дали понять, что молодая и сильная женщина, каковой, безусловно, является законная супруга Джорджа Грея, конечно, поправится, но не раньше, чем ноги Дункан не будет в Нью-Йорке. Так Айседора осталась и без статуи, и без друга. Теперь ей оставалось только ждать обещанного выступления с оркестром Вальтера Дамроша, проклиная свой страстный темперамент и не чая получить еще один шанс сделаться лицом Америки.

Меж тем настал декабрь 1907 года, однажды утром, проснувшись и позавтракав у себя в ателье, Айседора вышла на улицу и не без удивления для себя обнаружила, что ее афишами в буквальном смысле слова обклеен весь город. Перед премьерой Чальз Фроман отправился в «Метрополитен», желая купить ложу, и был обескуражен заявлением о том, что в театре аншлаг. Ни одного свободного места не осталось, так что Айседоре пришлось уступать ему одно из заранее зарезервированных мест, которые она оставляла за собой. Казалось, что успех только и ждал появления своей любимицы, чтобы обрушиться на нее цветами и восторгами. Спрашивается, а где он был раньше, когда в августе Айседору освистывали и только что не швырялись овощами? Воистину, уж сколько раз твердили миру, что без хорошей рекламы, толкового импресарио любое самое выдающееся дело рискует пройти незамеченным!

После Нью-Йорка Айседора отправилась с оркестром Дамроша по городам, везде встречая хороший прием и пребывая в постоянно-благодушном настроении. Еще бы, она находилась в компании друзей и единомышленников. Все музыканты оркестра были не только признанными виртуозами, но еще и людьми, с которыми весело и интересно. Некоторую напряженность добавляли газеты, упорно называющие выступления Дункан пощечиной общественному вкусу и посему заклинающие публику бойкотировать неприличное шоу. В результате все театры, в которых располагался оркестр и танцевала Айседора, были битком набиты, и реальная проблема возникла только в Вашингтоне. Поговаривали, что по решению некоторых министров спектакль непременно будет отменен, но мистер Дамрош и не подумал объехать столицу, как объезжали бы во времена Средневековья в Европе чумные города. Труппа разместилась в заранее забронированной гостинице и, как ни в чем не бывало, направилась на репетицию в театр, где их уже поджидал напуганный последними известиями директор. Решили работать, а там будь что будет, ну, отменят власти спектакль, останется только извиниться перед пришедшей публикой, из графика не выбьются, и то слава богу. Тем не менее репетиция получилась нервная, все время ожидали прихода полиции, а за несколько минут до спектакля вдруг выяснилось, что в королевской ложе президент Теодор Рузвельт80 собственной персоной! Вот и верь после этого газетчикам.