Икари посмотрел на меня взглядом прилежного ученика, который спрашивает своего учителя:

— Зачем?

…Без понятия.

…

…

…

Тем не менее, признаваться в своём неведении я не стал. Было бы странно как для загадочного порождения иного измерения, если бы он настолько не контролировал ситуацию. Собственно, ещё одна причина, почему я решил нагнать на себя этот образ была в том, что я хотел повторить успех Золотых Крыльев и придать этой своей личине таинственный ореол.

Стать божеством — только один вариант, с помощью которого можно собирать силу веры, то бишь туманность, заключённую в человеческих сердцах. Главное — построить для себя внушительный образ. Бога или демона… Это уже совершенно неважно.

Наконец я попрощался с Куросаки, покинул младенца и сосредоточился на метке, которую оставил на Ямато.

Тысячи мыслей и предположений пронеслись у меня в голове, пока моё сознание заволакивал синеватый вихрь; поэтому я даже не заметил, как окружающий мир вдруг снова обрёл материальность. В себя я пришёл, лёжа в кромешной темноте. Было тесно, мягко и очень жарко.

Вскоре я догадался, что нахожусь внутри своего СТРАЖА. Вместе с тем и темнота немного развеялась, и я разобрал тусклый свет красной лампочки, которая в данный момент тоже была накрыта тёмным покрывалом и сияла расплывчато, словно звёздочка в ночи.

Я смотрел на неё некоторое время, а затем стал, медленно, чтобы ничего не задеть, приподниматься.

По всей видимости стояла ночь. Собственно, это было закономерно. Почти все мои визиты в этот мир приходились примерно на одно и то же утреннее время. Довольно удобно, кстати говоря. Было бы неловко, если бы я прибыл с вечера, и мне приходилось бы несколько часов подряд караулить Ямато, пока она не заснёт.

Кстати говоря, в этот раз сон у неё получился неважный. Тело моё ломило, как это обыкновенно бывает во время болезни. Я вздохнул, — стояла духота, — и стал медленно выбираться из плеяды запотевших одеял, которые, словно кокон, укутывали тельце Ямато.

Вдруг я остановился, когда за очередным слоем белой ткани мелькнула ещё более светлая кожа.

Так… У нас проблемы.

Я сосредоточился, ещё немного разобрался в своих ощущениях и понял, что под всеми этими одеялами Ямато была совершенно голой.

…Непредвиденное обстоятельство, конечно.

Чувство было предельно неловкое, как будто всё моё тело вдруг превратилось в смертоносный капкан.

Я снова, пристально осмотрелся. Немногое можно было разобрать в приглушённом свете, однако кабинка внутри стального титана была совсем небольшой, и вскоре я убедился, что ни моего костюме, ни другой одежды здесь нет.

— Ну ладно… — сказал я своим высоким голосом, который показался мне немного хриплым, сбросил все одеяла кроме одного, в которое закутался, как женщины обыкновенно кутаются в полотенце после ванны и, осторожно переставляя босые ножки, направился на выход.

Стальная дверь оказалась незапертой. Стоило мне потянуть за вентиль, как она приоткрылась, и в лицо мне ударил и заставил зажмуриться ослепительный свет. Мои глаза ещё не успели к нему привыкнуть, как сильный ветер резко приподнял мои волосы и попытался сорвать наспех завязанное покрывало. Я немедленно схватился за него, удержал на месте, вздохнул, чувствуя, как леденящий воздух вонзается в мою грудь, и капельки пота, которые до сих пор покрывали моё тело, превращается в маленькие иголочки мороза, приподнял голову и осмотрелся.

Пустыня.

Именно это слово в первую очередь промелькнуло у меня голове.

Пространная серая пустыня без конца и края. Целое море, в котором ветер вместо волн разбрасывает песчинки и перекатывает серые дюны.

55. доброе утро… я-ма-то

С минуту я растерянно разглядывал серые дали.

Затем пришёл в себя, качнул голову и посмотрел на чёрного великана, который лежал неподалёку от моего собственного. На долю секунды он, припорошённый серым песком, показался мне сражённым рыцарем, который распластался посреди праха и теперь медленно погружается под землю; я помотал головой. Образ исчез. Я собирался пройтись вперёд, чтобы осмотреться, как вдруг услышал взволнованный крик:

— Ах!

Повернувшись, я прищурился, а затем облегчённо вздохнул, когда увидел Мурасаки. Последняя в своём чёрном облегающем костюме показалась из-за массивной руки своего СТРАЖА, заметила меня, вскрикнула и сразу бросилась в мою сторону.

— При… — не успел я поздороваться, как Мурасаки бережно обхватила мою голову, наклонилась, сама стала на цыпочки и прильнула губами к моему лбу. Всё это произошло несколько стремительно, что я не смог, да и не и не хотел на самом деле, оказаться ей ни малейшего сопротивления.

Так и мы застыли.

Я чувствовал лёгкое, хотя и немного шершавое касание обветренных губ Мурасаки. Затем она медленно отстранилась, посмотрела на меня взволнованными глазами и сказала голосом, в котором слышалась тревога и вместе с тем упрёк:

— У тебя жар, возвращайся скорее… — после чего едва ли не силой затолкана меня назад в кабинку моего СТРАЖА.

Всё произошло настолько стремительно, что я и опомниться не успел, как снова оказался на покрывалах, из которых Мурасаки старалась сварганить для меня кокон.

Сперва я собирался сказать, что всё в порядке, но затем почувствовал, что тело моё действительно ломит, как это бывает при болезни, и замолчал.

Наконец Мурасаки закончила, устало вздохнула с таким видом, будто ей только что удалось избежать большого кризиса, медленно присела передо мной и спросила:

— Всё в порядке? Ты… хорошо себя чувствуешь?

— Да… Относительно… Пчхи!

— Я поищу платок…

— Нет, ненужно… эм, Мурасаки… Можешь напомнить, как долго я уже тут сплю?..

Начинать следует с безобидных вопросов. Наверняка у неё появятся подозрения, если я сразу спрошу, где мы находимся и что здесь вообще происходит.

— Эм… — сосредоточена нахмурилась девушка. — Со вчерашней ночи. Кажется… Здесь сложно уследить за временем, — сказала она, как будто пытаясь оправдаться.

— Понимаю… И… Как скоро мы доберёмся?

— Ещё… день… пути… Я-ма-то, — вдруг раздался механический голос. Меня передёрнуло. Мурасаки, ещё секунду назад смотревшая вокруг в поисках очередного одеяла, вдруг застыла. Волнение, которое читалось у неё на лице, исчезло. На смену ему пришло выражение столь же непроницаемое, как фарфоровая маска, и только глаза её углубились, ибо в них завихрился серый туман.

— Ты… — проговорил я напряжённым голосом, и в голове у меня немедленно возникла плеяда заклинаний… Возникла и сразу исчезла, когда я вспомнил, что таинственный другой фантом в данный момент контролирует тело Мурасаки. Выбить его будет непросто. Я скорчил раздражённую улыбку и спросил:

— Опять хочешь поиграть?

— Нет… — ответила девушка механическим голосом. — Я хочу поговорить, Я-ма-то…

— Поговорить? — удивился я.

«Мурасаки» кивнула.

— О чём?

— Я должна сказать… Почему вы приближаетесь к