По большей части соколы-мингены вили гнезда по берегам чистого Дако и кормили своих птенцов мясистой ледяной рыбой, которая водилась в водах озера. Однако у Дако имелась одна необычная особенность: с его дна постоянно поднимались цепочки больших пузырей, лопавшихся на поверхности. Газ из пузырей не пах серой, его нельзя было поджечь, он не имел ни вкуса, ни какого-либо запаха, и никто не обращал на него внимания, но оказался весьма необычным: легче воздуха.

Внутри тела мингенов представляли собой переплетение больших пустых мешков, которые они наполняли диковинным газом из озера Дако, ныряя в гущу пузырей. Как рыба, которая расправляет и складывает свой плавательный пузырь, чтобы подниматься на поверхность или опускаться на дно, так и соколы-мингены использовали воздушные мешки, позволявшие им ловко маневрировать в воздухе. Люди все-таки сумели обнаружить источник их чудесной выносливости.

Блестящий инженер из Ксаны по имени Кино Йэ изобрел воздушные корабли с крыльями, строение которых повторяло анатомию мингенов. И хотя изящные воздушные суда не могли соревноваться с морскими в перевозке солдат или товаров, но были быстрыми, маневренными и очень удобными для разведки. Они также весьма успешно атаковали вражеский флот – обычные корабли ничего не могли противопоставить угрозе с неба, откуда на них сыпались снаряды, наполненные липкой горящей смолой. Таким образом, всего нескольким воздушным кораблям было под силу уничтожить целый флот.

И все-таки их главное достоинство в военное время – это психологическое воздействие на солдат противника. Их присутствие пугало вражеские армии, свидетельствуя о том, что спасения нет, потому что каждый их маневр становился известен командирам Ксаны.

Маране потребовался месяц, чтобы набрать необходимое количество людей на воздушную базу в горах Киджи и навести там порядок. Когда он увидел ее в первый раз, база находилась в плачевном состоянии: бамбуковые трубы сломаны, кожаные клапаны высохли, потрескались и стали ломкими, доки и корабли разрушены. Прежний управляющий отправлял средства, которые империя присылала на содержание базы, в собственный кошелек, и лишь небольшое количество денег пошло на строительство роскошных двухместных прогулочных кораблей для его друзей и их любовниц.

Будучи отъявленным ловкачом, управляющий время от времени посылал сложные модели воздушных кораблей в Пэн, к восторгу императора Ириши, которому ужасно нравилось, когда его придворные и горничные управляли моделями при помощи вентиляторов и специальных трубок, в то время как он устраивал потешные сражения над игрушечной копией империи. В результате довольный император постоянно хвалил управляющего в присутствии кастеляна Пира и регента Крупо.

Марана сразу взял под стражу управляющего, его друзей и их любовниц, приказал раздеть догола и привел на берег озера Дако. Там их привязали к деревьям в качестве подношения соколам-мингенам, и в тот день птенцы до отвала наелись человеческой плоти.

Хуже всего оказалось то, что бывший управляющий распустил почти всех опытных инженеров, но когда северный Кокру снова стал принадлежать империи, Марана получил столь необходимые ему деньги, чтобы сделать инженерам привлекательные предложения и вернуть их на базу.

Теперь бывший главный сборщик налогов проводил там почти все время: изучал корпуса старых кораблей, подлежащих ремонту, следил за строительством новых, вникал в объяснения инженеров.

Из гигантских бамбуковых обручей и стрингеров построили полужесткий каркас, внутри повесили шелковые воздушные мешки, которые намеревались затем наполнить газом с озера Дако. Эти мешки опутывала сеть из веревок, закрепленных в гондоле, чтобы сжимать и расправлять мешки и таким способом регулировать высоту полета. Когда мешки сжимались, объем газа уменьшался, и в результате подъемная сила падала, а когда расширялись, газ занимал больший объем и подъемная сила корабля увеличивалась.

Затем всю конструкцию накрыли отлакированной тканью, чтобы защитить от стрел противника. Внутри, по обеим сторонам воздушных мешков, имелись места для команды гребцов – по большей части призванных на службу мужчин, чье положение почти не отличалось от положения рабов, приводивших в движение гигантские крылья, благодаря которым корабль перемещался в горизонтальной плоскости. Крылья сделали из упавших на землю перьев мингенов, легких, прочных и надежных.

В гондоле, которая находилась частично внутри корабля, а частично выступала из нижней части, жили и хранили свое снаряжение офицеры и команда стрелков. В самых больших кораблях размещалось пятьдесят человек: тридцать гребцов и двадцать стрелков.

– Сколько кораблей будет находиться в боевой готовности через месяц? – спросил Марана.

– Наши рабочие трудятся посменно круглосуточно, маршал. И ускорить сбор газа мы не можем – он поднимается на поверхность, когда пожелает, как и на протяжении последних тысячи лет. Через месяц мы сумеем подготовить десять – возможно, двенадцать – кораблей.

Марана кивнул. Наверное, этого хватит. С помощью воздушных кораблей имперская армия пройдет через Аралуджи и вернет империи весь Аму, а потом, укрепив тыл, сможет атаковать крепости мятежников на юге Большого острова.

– Еще? – спросил Куни и, прежде чем кто-то успел ответить, помахал рукой служанке.

Мата едва слышно застонал. Ему совсем не нравилось горькое пиво и дешевое крепкое вино из сорго, которые подавали в «Великолепной вазе»: ощущение было, будто пьешь жидкость для снятия краски со старых домов. Да и еду здесь готовили жирную и тяжелую, хотя и полезную, если не хочешь, чтобы в желудке от их спиртного образовалась дыра. Иногда его начинало тошнить, когда окружающие с энтузиазмом принимались облизывать перепачканные в соусе пальцы – палочек для еды тут не давали.

Пока Мата не повзрослел, Фин старался держать его подальше от спиртного, чтобы он мог все внимание уделять занятиям, а позже пил только изысканные вина, которые хранились в сухом холодном подвале замка Цзинду в Таноа. Как же ему его не хватало!

Тяжело вздохнув, Мата простил Куни любовь к дешевым напиткам, как прощал грубую речь и манеры: в конце концов, Куни Гару не мог похвастаться благородным происхождением, а Мата все еще не принял понятие «заявленное герцогство», – но старался не обращать на все это внимания, потому что находиться рядом с ним было… весело.

Поскольку Джиа осталась в Чарузе, а по традиции объявить о рождении ребенка можно только по истечении ста дней, Куни ничего не знал о жене и очень беспокоился. Чтобы поддержать свой дух и не чувствовать вины из-за того, что не рядом с ней, Куни каждый день устраивал вечеринки с выпивкой и непременно приглашал Мата.

На этих сборищах Куни обращался со своими подчиненными скорее как с друзьями, и Мата видел, что Кого Йелу, советник по гражданским делам, Рин Кода, личный секретарь, Мун Чакри, командир пехоты, Тан Каруконо, командир кавалеристов, и даже предатель лейтенант Доса сильно привязаны к своему «герцогу» и в основе их верности определенно лежал не только долг.