по предложению Хань Гуана заслушали его информацию о намечаемой на ближайшее время работе территориального комитета. Задачи коммунистов им формулировались так: охватить своим влиянием население Гуаньдуна, в первую очередь коллективы промышленных предприятий; укрепить связь с органами самоуправления, профсоюзами, молодежной организацией и организациями советско-китайской дружбы; разоблачать пропаганду гоминьдановцев, их курс на гражданскую войну в стране.

Вопросы секретарем ТК КПК ставились, мы считали, в целом правильно, хотя носили довольно общий характер. Это можно было объяснить тем, что тогда еще шел процесс формирования партийных организаций и становления их руководства. К тому времени мы уже довольно обстоятельно ознакомились с обстановкой на Гуаньдуне и по просьбе китайских товарищей высказали им свои пожелания в более конкретной форме, хотя, признаться, опасались, будет ли на первый раз их выполнение им под силу.

Но Хань Гуан успокоил нас, поблагодарив за полезные советы. Этот первый обмен мнениями назвал полезным и содержательным и присутствовавший на нем член Военного совета Объединенной демократической армии[14] Сяо Цзингуан, приехавший к нам для знакомства.

Наши связи с партийными органами КПК с этого времени стали систематическими и полезными и для китайцев, и для нас.

Влияние партийных органов на всю жизнь Гуаньдуна заметно росло, парторганизации пополнялись новыми членами. Забегая вперед, скажу, что в июне 1946 года их ряды насчитывали более 3900 человек. Организации КПК были созданы уже во многих волостях, районах, на важнейших предприятиях и в учреждениях.

Это способствовало еще большему укреплению наших связей с китайским населением. Они оставались в течение всех лет нашего пребывания на Гуаньдуне прочными и эффективными. В дружественной атмосфере этих отношений оперативно разрешались те или иные возникавшие недоразумения, расшивались, как говорится, узкие места.

Остановлюсь на наиболее существенном в этом плане примере.

И мы, и китайские организации в ходе нелегкой работы к весне 1946 года в какой-то мере упорядочили производство на промышленных предприятиях Дальнего, вместе радовались увеличению продукции, лучшей организации труда, особенно на созданных к тому времени смешанных советско-китайских предприятиях. И вдруг как гром среди ясного неба: в мае 1946 года нам прислали доклад одного китайского профсоюза, из которого следовало, что некоторые предприятия Дальнего похожи скорее на советско-японские, чем на советско-китайские, — на них, мол, работает больше японских, чем китайских рабочих. Неожиданным было то, что профсоюз возлагал ответственность за это на советскую сторону.

Конечно, можно было указать на необъективность этого вывода и отклонить доклад, поскольку набор рабочей силы проходил во всех случаях под контролем китайских профсоюзов, а квалифицированные специалисты и рабочие из числа японцев оставались на предприятиях тоже с согласия профорганизаций, чтобы не снижать производственные показатели. Однако существо дела от этого не поменялось бы: действительно, японцев на предприятиях было много, иногда больше, чем китайцев, и соотношение это не улучшалось.

Так что в принципе китайские профсоюзы своим докладом выдвигали перед Военным советом проблему достаточно актуальную. В полемику с ними мы вступать не стали, а совместно провели дополнительную проверку практики набора рабочей силы на ряде предприятий, в частности на паровозостроительном заводе и в «Дальдоке».

Проверка подтвердила возможность более широкого привлечения на работу китайцев.

Было установлено также, что некоторые советские представители на смешанных предприятиях Дальнего, опасаясь снижения производственных показателей, эту возможность не всегда используют.

После проверки мы собрали при комендатуре Дальнего всех наших представителей. От имени Военного совета я рекомендовал им энергичнее вести на предприятиях перераспределение рабочей силы за счет увеличения доли в ней китайцев, способных заменить у станка японских рабочих. Предполагалось также прикреплять к японцам китайских дублеров, чтобы они возможно скорее овладевали необходимыми специальностями. В этих же целях было решено создать на предприятиях учебные группы и курсы китайских рабочих для повышения их квалификации.

В то же время Военный совет обратился с просьбой к профсоюзам шире разъяснять рабочим нецелесообразность в данное время массовой замены на предприятиях японских специалистов, поскольку это затормозило бы как подъем экономики, так и формирование национальных кадров и в Дальнем, и на всем полуострове.

К нашему удовлетворению, и профсоюзы, и рабочие предприятия поддержали рекомендации Военного совета армии. Профсоюзы объявили поход рабочих за овладение необходимыми специальностями и повышение производственной квалификации.

Так было улажено довольно щекотливое в тогдашней обстановке дело, затрагивавшее и национальные, и экономические интересы трудящихся. Военный совет мог продолжать свою программу оживления экономики на полуострове, еще шире опираясь на профсоюзы.

Сам по себе вопрос о национальном составе рабочей силы на предприятиях, возможно, и не был бы так обострен профсоюзами, если бы он не касался других сложных сторон становления новой жизни на Гуаньдуне. Среди них своей неотложностью отличалось создание органов самоуправления.

Напомню, что, освобождая районы Маньчжурии, Красная Армия повсюду передавала административное управление, руководство предприятиями и железными дорогами местным китайским органам. На Гуаньдуне порядок создания китайской гражданской администрации предусматривался советско-китайскими соглашениями о Порт-Артуре и Дальнем. Имея вроде бы добрые намерения соблюсти этот порядок, инициативная группа коммерсанта Чи, как помнит читатель, а потом и другие общественные организации просили нас временно сохранить японскую администрацию до прибытия официальных представителей правительства Чан Кайши. Представители эти все не прибывали, в результате чего сложилась прямо-таки парадоксальная ситуация: старые колониальные власти продолжали, хотя и под нашим контролем, управлять населением полуострова, которое их ненавидело! И эта ненависть порой так переносилась на все японское, что даже китайская общественность обращалась к нам с просьбой, чтобы Красная Армия взяла под защиту японское население, включая и функционеров из японского губернаторства.

Управителей надо было охранять от управляемых!

С другой стороны, происходило расслоение тех общественных элементов, от имени которых действовала в Дальнем инициативная группа, осуществлявшая некоторые шаги в направлении создания национальных органов самоуправления. В Дальнем образовались две группировки: «Общество по поддержанию порядка» — «Вэцзихуэй» и «Общество единения с профсоюзами» — «Лянхэхуэй», между которыми развернулась острая борьба за влияние в городе.

Более многочисленной и более заметной группировкой первое время была «Вэцзихуэй», отражавшая интересы реакционной части торговой буржуазии. Это общество опиралось на правые слои гоминьдановцев, многие из его сторонников ранее сотрудничали с японцами; уже по этой причине оно не могло привлечь на свою сторону городские массы и вскоре стало распадаться. А вот общество «Лянхэхуэй», несравнимо более демократическое по целям и по составу — оно объединяло интеллигенцию, часть промышленных рабочих, мелкую торговую буржуазию, общественный актив, — росло количественно и укрепляло свой авторитет в городе. На это общество и на профсоюзы можно было опереться при создании новой гражданской администрации.

Таким образом, к середине октября 1945 года в Дальнем, Порт-Артуре и на всем полуострове сложилась обстановка, когда замена японской администрации становилась не